Но все пошло не так, как надо.
Маркиз, по-видимому, решил не ехать к причалу, а Сэм нигде не было видно.
Жак закусил нижнюю губу, глядя вслед экипажу, сворачивающему с подъездной дорожки на большую дорогу, которая вела к пристани на Сене, где стоял пароход. Нельзя терять ни минуты. Он и Сэм должны отправиться в путь сейчас же. Жак поспешил в заднюю часть дома, где работала в прачечной его мать. Она гладила скатерти и очень удивилась, увидев сына в таком смятении. Он сказал, что ему надо срочно разыскать мадемуазель Сэмару.
Авелина Онфруа давно подозревала, что Жак влюблен в дочь маркиза, но надеясь, что ей это только кажется, ничего ему не говорила. Для нее было немалым облегчением узнать, что мадемуазель Селеста помолвлена и должна уехать. Теперь же она и вовсе успокоилась, решив, что на самом деле сердце ее сына принадлежит вовсе не Селесте, а ее подруге Сэмаре. Однако и это тоже было опасно – если маркиз что-нибудь прознает, у Жака могут быть крупные неприятности. И мадам Онфруа напомнила сыну, что ему лучше не забывать свое место.
– Мама, ты должна помочь мне. Иди к маркизу и постарайся задержать его, пока я не найду Сэмару и не вытащу ее отсюда, любыми способами: опрокинь на него чашку с чаем, разбей что-нибудь, упади в обморок. Что угодно! Позже ты все поймешь, а сейчас иди и, умоляю тебя, помоги мне!
Авелина поняла, что случилось что-то ужасное и ее сын в отчаянии.
– Хорошо, – сказала она. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Она подошла к буфету и достала оттуда чашку с блюдцем. – Не дай Бог, если из-за тебя мы с отцом потеряем свою работу. Тогда нам негде будет жить, и… – Обернувшись, она увидела, что он уже мчится вверх по лестнице для слуг.
Поднявшись на второй этаж, Жак увидел одну из служанок и быстро спросил:
– Лавернь, где комната Сэмары?
Лавернь нахмурилась: Жаку нечего было делать в этой части дома, и она открыла было рот, чтобы так ему и сказать, но не успела.
– Ради Бога, – вскричал юноша, поднимая руку, – не читай мне нотаций. Просто скажи, где я могу ее найти.
– Маркиз приказал всей прислуге не ходить сегодня в то крыло дома. Если ты пойдешь туда, то не миновать скандала. Маркиз…
– К черту маркиза! Где она?
Безумный блеск в глазах Жака не предвещал ничего хорошего, и Лавернь решила, что лучше ему не прекословить. Потом, если что-нибудь случится, она всегда сможет сказать, что знать ничего не знает.
– Вон там, – сказала она, показывая рукой. – Последняя дверь.
Жак поспешил в дальний конец коридора, тихо, но настойчиво постучал в указанную дверь и несказанно изумился, услышав в ответ свирепый голос Сэм:
– Убирайся отсюда, дьявол! Оставь меня в покое!
Что-то разбилось о дверь, и Жак отскочил назад.
– Сэмара, это я, Жак. Что случилось? Мы должны ехать прямо сейчас, иначе ты опоздаешь на пароход, и тогда все пропало!
– Этот мерзавец запер меня. Распутник! Он приставал ко мне с тех самых пор, как я вернулась из школы, и боялся, как бы я не убежала после отъезда Селесты. Но ты ей об этом не говори, я не хочу, чтобы она знала, какой негодяй ее отец.
– Не беспокойся. К тому же для меня не новость, что маркиз домогался тебя, – я слышал, что ты всячески стараешься держаться от него подальше, и понял почему. А теперь я вытащу тебя отсюда.
Он быстро осмотрел дверь, нашел наверху засов и отодвинул его. Сэм радостно обняла его. Затем Жак снова закрыл засов, дабы маркиз, обнаружив, что птичка улетела, как следует поломал себе голову над тем, как ей это удалось, схватил Сэм за руку и потащил ее к черной лестнице.
– Надо спешить. Чтобы он не заметил нас из окна, доберемся до конюшни через сад.
Когда они пробегали мимо Лавернь, та отвернулась и сделала вид, что ничего не видит. «Чем меньше я буду знать, тем лучше», – сказала себе служанка. Однако внизу путь им преградила Авелина:
– Что происходит? Куда вы так несетесь? Ничего не понимаю! – обеспокоенно заговорила она. – Я пролила на маркиза чай, как ты просил, и теперь он переодевается. Он очень на меня зол.
Жак поцеловал мать, снова повторил, что она все узнает потом, и, осторожно обойдя ее, потащил Сэм дальше.
Когда экипаж прибыл на пристань и Селеста увидела, что Жака и Сэм здесь нет, она, вне себя от снедающей ее тревоги, отказалась подняться на борт парохода.
– Но мы должны сесть на корабль – до отплытия остались считанные минуты, – настаивала Франсина. – Как бы это ни было тяжело вам, но наш план, видимо, не удался, и теперь другого выхода нет.
– Замолчи. Ты думаешь только о себе. Если тебе так хочется в Америку, поезжай без меня!
Франсина с удовольствием так и сделала бы, но не решалась покинуть свою хозяйку.
– Наконец! Вот они! – неожиданно закричала Селеста, запрыгав от радости при виде Сэм и Жака, которые во весь опор мчались к причалу.
Жак соскочил с коня и заключил ее в свои объятия.
– Почему вы опоздали? Что-то случилось? – спросила Селеста.
– Не важно, – отрывисто ответил Жак, обменявшись с Сэм многозначительными взглядами. – Просто кое-что пошло не так. А теперь давай посадим Сэм на корабль и поспешим отсюда.
Селеста обняла подругу, потом сунула ей в руки свою сумочку:
– Возьми это. Здесь билеты на пароход, деньги на поезд из Нью-Йорка на Запад и мое приданое. Отец вручил мне его сегодня утром. Я не знаю, сколько денег он дает за мной, но уверена, что много. Меня удивило, почему он не отправил их Джарману почтой, но я рада, что он так сделал.
Селесте было невдомек, что маркиз решил не посылать приданого заранее только из-за того, что опасался, как бы Джарман Бэллард, обнаружив, что полученная сумма гораздо меньше той, на которую он рассчитывал, не отказался жениться на Селесте и не отправил ее домой. А этого Антуану де Манка очень не хотелось, так как присутствие Селесты помешало бы осуществлению его планов в отношении Сэм.
– Но разве вам с Жаком не нужны деньги? – спросила Сэм. – Почему бы хоть немного не взять из приданого? Ведь вам не на что начинать совместную жизнь. Разве я не права?
– Нет, ты должна забрать все, – сказала Селеста. – Джарман ждет этого приданого. Ничего не поделаешь, таков обычай.
Франсина потянула ее за руку, и Сэм двинулась было к стоящему возле пристани пароходу, но Селеста остановила ее:
– Спасибо тебе, Сэм. За то, что ты делаешь для меня, для Жака, для нашего ребенка… Мы никогда тебя не забудем.
Сэм поцеловала подругу и заспешила прочь, изо всех сил стараясь не заплакать. «Господи, – горячо взмолилась она, пробираясь сквозь толпу на палубе, – сделай так, чтобы наш безумный план сработал и чтобы всем было хорошо!»
