Шагая по дощатому тротуару мимо фасадов зданий из некрашеной сосны, построенных на скорую руку, Сэм обратила внимание на мебельный магазин, ювелирную лавку и редакцию газеты «Эбилин кроникл». Были здесь и вывески кузнецов, жестянщиков, шорников, врачей, юристов, дантистов, имелись также бакалейные и мануфактурные лавки и несколько банков. Наконец Сэм увидела первый салун. Толкнув вращающиеся двери, она вошла и остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть к царящему внутри полумраку. Она увидела идущую вдоль стены стойку бара с зеркальными полками позади, на которых были расставлены стаканы и бокалы разных размеров. Возле стойки расположились несколько мужчин. Другие сидели за ближайшими столиками. Когда Сэм вошла в салун, все головы повернулись в ее сторону.
– Вам что-то нужно, леди? – нахмурясь, спросил бармен. Эта женщина не походила на проститутку, и бармен решил, что она либо одна из тех религиозных дам, которые ходят по салунам, клеймя пьянство и азартные игры, либо жена, которая ищет своего бедного заблудшего мужа. В любом случае надо поскорее от нее отделаться.
Не обращая внимания на шушуканье и сдавленные смешки, Сэм подошла к стойке бара:
– Я ищу одну даму, профессионального игрока. Ее зовут…
– Ищите ее в той части города, которую называют Пристройкой Дьявола, – перебил ее бармен. – Это дальше по улице. Мой босс не пускает в свой салун игроков-женщин.
Кто-то из мужчин загоготал:
– Нам тут женщины нужны для других игр. Эй, детка, может, поиграем?
Ее ледяной взгляд заставил его замолчать. Затем Сэм с таким же презрением оглядела остальных мужчин в салуне. Она не собиралась терпеть их скабрезные шутки.
В следующем квартале она вошла в еще один салун, под названием «Аламо», более шикарный, чем первый. Двери здесь были не из дерева, а из стекла, на стенах висели картины под Ренессанс, изображающие обнаженных женщин. В многочленных зеркалах отражались ряды бутылок виски, бренди и рома, пирамиды из стеклянных стаканов, а также золото, лежащее на зеленом сукне игральных столов. Сэм медленно прошла мимо, поражаясь тому, что гуртовщики и ковбои, похоже, ставят на кон многие сотни долларов.
Подойдя к человеку, играющему на расстроенном пианино, Сэм спросила про Белл.
– Идите дальше по улице, – ответил пианист. – Если она в Эбилине, вы ее найдете. Но возможно, вам придется искать ее в Пристройке Дьявола, так что лучше поторопитесь. Даме не стоит появляться там с наступлением темноты, если, конечно, вы не ситцевая королева.
Сэм это выражение было незнакомо, но она сразу поняла, что оно значит, и не стала переспрашивать пианиста. Однако ей хотелось побольше узнать о том месте, которое жители города называли Пристройкой Дьявола.
– Вы второй человек в Эбилине, который говорит мне, что я могу найти ее там. Где это находится?
– В Пристройке Дьявола ничего особенного нет. Там вообще ничего нет. Одни шлюхи. Нет, есть еще немного игорных заведений, но тон задают шлюхи. Возмущенные граждане Эбилина выгнали их из этой части города, потому что контролировать этих баб потруднее, чем длинноногих коров в просторном загоне. На прошлой неделе одна шлюха прошлась по главной улице, имея на себе только пояс с двумя пистолетами, а вчера две ситцевые королевы при всем честном народе нагишом купались со своими клиентами в реке Смоуки-Хилл.
– Моя подруга не шлюха, – быстро проговорила Сэм. – Она…
Больше она ничего сказать не успела, потому что в эту минуту где-то рядом загремели выстрелы. Прежде чем Сэм поняла, что происходит, пианист схватил ее за талию, повалил на пол и накрыл своим телом. Все остальные посетители салуна тоже бросились наземь.
По улице на курчавых маленьких лошадках ехали два гуртовщика. Они палили в воздух и вопили во все горло, выпуская таким образом пар, накопившийся за долгое лето, проведенное в безлюдных прериях, по которым они перегоняли двухтысячные стада длинноногих коров. По мере их удаления от салуна звуки стрельбы становились тише. Когда они смолкли окончательно пианист поднялся на ноги и помог Сэм встать.
– Они никому не желают зла, просто празднуют возвращение к цивилизованной жизни, – объяснил он, но подчас и шальная пуля убивает, так что никогда не рискуйте. Несколько недель назад так погиб маленький мальчик. Ему не повезло – не вовремя оказался на улице. Между прочим, меня зовут Хэнк, – добавил он и протянул Сэм руку.
Сэм пожала ее и спросила:
– Неужели все они отмечают свой приезд в город стрельбой? Если таким образом убили ребенка, неужели закон…
– У нас тут практически нет закона. Судьи все время разъезжают туда-сюда, начальника полицейского участка в городе нет. Фермеры и некоторые бизнесмены хотели бы, чтоб тут были закон и порядок, но серьезно этим никто не занимается. Последним пробовал что-то сделать Джейк Узили, но большую часть времени он проводит в своем магазинчике на окраине города, так что… В общем, в сезон перегона скота у нас тут начинается полная вакханалия. Убийства, разбой, перестрелки, драки, разврат – за всем этим милости просим в Эбилин. И я хочу спросить вас, леди: что здесь делаете вы?
– Я же вам уже сказала: ищу свою подругу. Она сдает карты в каком-то из здешних салунов.
Пианист задумчиво почесал голову, потом улыбнулся и щелкнул пальцами.
– Сдается мне, я про нее слышал. Какое-то время назад в Эбилин приехала дама, зарабатывающая на жизнь игрой в карты, и стала работать на парня по имени Лайман Гатри. Он держит салун в Пристройке Дьявола. Если она все еще обретается в городе, вы ее там найдете. Когда выйдете из этого, салуна, поверните направо и идите все время прямо. В конце концов, вы увидите нужное вам заведение. Оно называется «Счастливый олень».
Сэм поспешила по указанному адресу. По обеим сторонам улицы на домах красовались вывески, предлагающие все, что только мог пожелать ковбой, приехавший в город после долгого перегона скота. Ванна и стрижка стоили пятьдесят центов, а стакан крепчайшего канзасского самогона можно было выпить всего за четвертак. Казино попадались на каждом шагу – так же, как и ярко размалеванные женщины. Одни, в кричащих, отделанных страусовыми перьями платьях, слонялись перед салунами, другие, в прозрачных, вызывающе раскрытых натруди халатиках, торчали в окнах второго этажа.
В конце улицы Сэм увидела вывеску «Счастливого оленя». Она ускорила шаг, когда вдруг услышала, что ее окликает проститутка, которая высунулась из окна.
– Эй, подружка, ты зря потеряешь время! – орала ситцевая королева. – Лайман не пускает в свое заведение шлюх. Мы все здесь работаем на Луретту. Она снимает второй этаж. Так что, если тебе охота тут работать, обращайся к ней.
Сэм поняла, что ее строгий, элегантный костюм ничего не меняет: любую женщину, бродящую по улицам Пристройки Дьявола, автоматически принимали за проститутку.
– Я не ищу такую работу, – крикнула она. – Но не могли бы вы сказать, работает ли еще у мистера Гатри женщина – профессиональный игрок в карты?
