— А если нет?
— Говорю же тебе — уедет!
Селена все еще сомневалась:
— А вдруг она захочет услышать правду от него?
— Что ж, решай сама, стоит тебе рисковать ради своего ребенка или нет. — Лизбет уже начинала терять терпение.
Селена почувствовала, как от ее лица как будто отхлынула кровь.
— На что вы намекаете?
— Чтобы избавиться от нее, я ни перед чем не остановлюсь, — зловеще прошептала Лизбет, — вот на что. При случае могу кому надо и заплатить. Так что если ты откажешься мне помочь, обещаю — когда я сама с этим справлюсь, я лично выставлю тебя из Хальциона.
Впрочем, уверенной и грозной Лизбет была только на словах. Она понимала: если план провалится, ей не останется ничего другого, как поскорее выйти замуж за Барли и, так же как Джулиусу, покинуть плантацию.
Однако ничего этого Селена, разумеется, не знала. Взглянув на своего спящего младенца, она тяжело вздохнула.
— Тогда Бог меня простит — ведь у меня нет выбора.
Лизбет радостно вскочила на ноги.
— Обещаю: ты ни о чем не пожалеешь. Когда Хальцион станет в наших с братом руках, мы заново отстроим все эти домики, и самый лучший достанется тебе.
Не в силах видеть на лице Селены отчаяние, Лизбет схватила фонарь и поспешила прочь.
По пути к дому она незаметно для себя стала шептать молитву — быть может, когда-нибудь Бог простит ее за содеянное…
А Селена рухнула на кровать и плакала до тех пор, пока не иссякли слезы. Затем, опустошенная и измученная, перевернулась на спину и, глядя в потолок, долго проклинала себя за то, что ей предстоит сделать. Услышав, что на крыльце кто-то спотыкается и скребется — это означало лишь одно: ее отец снова напился и пришел ругаться, — Селена не вскочила, как обычно, на ноги, не схватила ребенка и не выскользнула через заднюю дверь к соседям, чтобы послать их за Стивом. Она продолжала спокойно лежать на месте.
— Ну-ну, ты, видать, уже наготове… Ждешь дружка? — пробормотал Мейсон, покачиваясь на пороге. — Давай-давай, позорь семью — уж он мигом сварганит тебе еще одного ублюдка.
Селена вдруг поняла, что не может больше все это выносить. Она села и обдала отца таким презрением, что тот даже попятился.
— Возможно, я тебя и опозорила, но ты ведь сам втаптываешь меня в грязь, папа. Надеюсь, ты доволен — теперь мне ничего не остается, кроме как идти к мисс Рейвен и врать ей, будто Стив — отец Аманды, хотя, видит Бог, это чистая ложь.
Мейсон изо всех сил заморгал, стараясь понять услышанное.
От горя Селена не сдержалась и еще раз воскликнула:
— Ну, теперь ты успокоился?! — Она готова была разрыдаться.
Мейсон икнул. Он не понимал, что так расстроило его дочь.
— Сама знаешь — тебе незачем это делать.
— Ну да, конечно! Лизбет сказала, что если я этого не сделаю, она наймет кого-нибудь, чтобы избавиться от Рейвен. А затем выживет отсюда и меня. Вот влипла-то! Не представляю, что я теперь буду делать!
Спрятав лицо в ладонях, Селена снова упала на постель и заплакала.
Икнув, Мейсон шагнул назад — одной рукой он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть, а в другой крепко сжал бутылку виски. Предупреждение Рейвен он оставил без внимания и, напившись, опять пришел проклинать Селену — не хватало еще, чтобы прижитая где-то на стороне дочка Неда Ральстона указывала ему, что делать… Пусть выгоняет — без работы он не останется, зато ей покажет, как его пугать. Не на того напала!
Но теперь, после того, что сказала Селена, криво усмехнувшись, Мейсон Лерокс решил, что ему не о чем больше беспокоиться. Он сам поможет Лизбет. Ведь у Селены ни за что не хватит на это смелости. И ему не нужна плата — Лизбет будет так благодарна, что он до конца своих дней проживет в Хальционе припеваючи.
У Мейсона быстро возник план. Ничего, он сам избавится от этой наглой соплячки.
Только сначала нужно проспаться и хорошенько все обдумать.
Глава 24
Лизбет и Барли сидели на террасе, которая выходила на реку, девушка почти не слушала то, о чем говорил ей гость. День выдался невыносимо знойный, и ей приходилось постоянно обмахиваться веером. Поскольку траур еще не кончился, Барли — в белом костюме и голубой шелковой рубашке — приехал в дом не в качестве жениха, а просто по-соседски. Казалось, жара его совсем не мучает.
— Отец говорит, что в этом году мы получим небывалый урожай хлопка. Дождя выпало как раз столько, сколько надо. На следующей неделе я еду в Новый Орлеан — узнаю, какие там цены. Мама поедет со мной. Кстати, она просила тебе и Рейвен кланяться. Рейвен ей очень понравилась. Говорит, она такая темпераментная.
Лизбет оживилась.
— И это называется «темпераментная»? — Позабыв о хороших манерах, девушка презрительно фыркнула и принялась еще сильнее обмахиваться веером. — Скорее уж грубая и невоспитанная.
— Да брось ты, Лизбет. Не суди ее слишком строго. Конечно, она выросла совсем не в таких условиях, как мы, но согласись — бедняжка очень старается. А что касается того случая с Джулиусом, сама знаешь — он здорово перебрал. Все могут это подтвердить, так же как и то, что, пьяный, он становится просто невыносим. Наверное, вел себя по-свински, и ей не оставалось ничего другого, кроме как бросить его в розовый куст.
Вспомнив, как нелепо выглядел Джулиус, Барли не смог не рассмеяться.
В сердцах Лизбет швырнула веер на пол.
— Ну хватит! Я не позволю тебе смеяться над братом. Так же как и защищать Рейвен. С тех пор как она здесь появилась, чтобы заграбастать нажитое Недом богатство, наша жизнь превратилась в сплошные мучения. Она выгнала Джулиуса — он просто не смог ее больше терпеть. И я сама уже начинаю задумываться, надолго ли меня здесь хватит.
Барли молча потягивал лимонад, понимая, что когда Лизбет рассержена, с ней лучше не спорить. Он оставил без внимания и ее в отчаянии брошенную последнюю фразу. Без того ясно, что ей остается лишь выйти замуж и уехать. Поскольку открыто ухаживал за Лизбет только он, после окончания траура девушка, естественно, будет ждать от него предложения. Однако на этот счет Барли уже начали одолевать сомнения — ее весьма неприятные черты характера все чаще и откровеннее стали бросаться ему в глаза.
— Быть может, я зря мучаюсь, — не столько для него, сколько для себя промолвила Лизбет, — и все мои проблемы скоро разрешатся…
Что-то в ее голосе встревожило Барли.
— О чем ты?
— О том, что, возможно, уехать отсюда придется не мне, а ей.
Юноша снова засмеялся.
— Ну, это вряд ли! Судя по тому, что я слышал, она прекрасно справляется с хозяйством. Отец говорит, что другие плантаторы только удивляются — ей так быстро удалось завоевать уважение надсмотрщиков. К тому же в Хальционе собирают столько хлопка, что, похоже, рабы ее любят и готовы на нее трудиться. Я проезжал по вашим полям. Такое воодушевление я помню только в те времена, когда еще был здоров Нед. — Барли уверенно покачал головой. — Не вижу причин, почему бы ей вздумалось уехать.
