— Конечно, увидишь. Но сейчас мне надо идти к маме.
Ей было жаль Майкла — наверное, она кажется ему неблагодарной и холодной. Но столько всего случилось! У нее просто не было времени собраться с мыслями.
Майкл взял ее руку и прижался к ней губами.
— Я приду утром.
Джеси зашла в дом. Суди стояла посреди комнаты и смотрела на нее испуганными глазами.
— Ваша мама как-то чудно разговаривает, — сказала она.
Хотя Джеси хотелось броситься к матери, она опустилась перед Суди на корточки и взяла ее за плечи.
— Не бойся. Это значит, что ей становится лучше.
— Нет, не лучше. Она разговаривает с вашим папой, будто он живой. Но ведь он умер! Значит, она говорит с привидением.
— Никаких привидений нет.
Джеси смотрела мимо девочки в спальню. Может быть, мать разговаривала во сне? Она поцеловала Суди.
— Пойду взгляну на нее. Я скоро.
Джеси вошла в спальню и тихо опустилась в кресло. Мать как будто спала, но, услышав, как скрипнуло кресло, тут же открыла глаза.
— Джеси, — прошептала она и, подняв ослабевшую руку, жестом попросила ее наклониться поближе.
Джеси взяла ее за руку — какая же она холодная!
— Тебе лучше, мама? — встревоженно спросила она. — Хочешь бульону? Ты должна что-то съесть.
— Не хочу. Послушай, Джеси. Мне надо перед смертью сказать тебе что-то важное.
— Не говори о смерти! Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Вот увидишь! — Джеси заставила себя улыбнуться.
Виолетта напрягла ослабевшие пальцы и почти до боли сжала руку Джеси.
— Выслушай меня. Я не хочу жить, детка. Я хочу умереть, но сначала мне надо покаяться. Я не могу умереть, не признавшись тебе в содеянном.
Джеси молча смотрела на мать. Почему-то ей стало страшно.
— Сделай так, как я тебе скажу. — Виолетта приподнялась и указала на темный угол комнаты. — Там стоит мой сундук, вынь все оттуда. У этого сундука двойное дно. Подними верхнее дно. Под ним лежит одеяло. Принеси его мне.
Джеси выполнила приказание матери. Сундук был очень старый. Сколько она себя помнила, он всегда стоял в углу спальни, и мать держала в нем постельное белье. Джеси вынула из сундука белье и потрогала рукой дно. Действительно, его можно было приподнять. Под ним она нашла мягкий сверток.
Виолетта протянула руки за свертком, который она прятала столько лет. Джеси подала его матери и с любопытством смотрела, как она перебирает пальцами край детского одеяльца.
Виолетта нащупала зашитый в одеяло твердый предмет. За прошедшие годы, по мере того как нитки истлевали, она несколько раз обновляла этот шов. Но теперь у нее не было сил разорвать его.
— Помоги мне, — сказала она.
Зачем ей вздумалось распарывать край одеяла, испуганно подумала Джеси. Может быть, мать и впрямь теряет рассудок? Она попыталась отнять у матери одеяльце.
— Отложим это до завтра, мама. Лучше я принесу тебе бульону.
Но Виолетта изо всех сил вцепилась в одеяльце.
— Нет, — решительно сказала она. — Надорви нитку. Ты должна увидеть, что там спрятано.
Джеси наклонилась и увидела подо швом выпуклость, которой не заметила раньше.
— Я не могла тебе рассказать, пока был жив Джадд. — Виолетта чувствовала, что у нее начинает кружиться голова и из углов словно выходят тени и сгущаются над ней. «Боже, дай мне сил рассказать про все Джеси!» — взмолилась она. Ей надо очистить душу, надо, чтобы Бог отпустил ей грех обмана, который терзал ее восемнадцать лет. Иначе она не сможет спокойно умереть.
— Джадд страшно рассердился бы за то, что я ему солгала. Он бы бросил меня, а этого я бы не вынесла. Я все надеялась, что в конце концов он меня полюбит. Как я старалась! И только когда он умер, я поняла, какой была дурой. Он не мог любить никого, кроме нее.
«Моей тетки Айрис», — подумала Джеси. Но при чем здесь это одеяльце? И какой такой секрет скрывала от мужа ее мать?
— Помоги мне распороть шов, и ты все поймешь.
Джеси решила выполнить ее просьбу. Она быстро оборвала и выдернула нить и с изумлением увидела медальон и кожаный кошелек.
— Я не взяла отсюда ни одного цента, — сказала Виолетта, показывая на кошелек. — Даже не знаю, сколько там денег. Это твои деньги.
Джеси взяла в руки медальон и открыла крышку. Как похоже на нее это лицо!
— Мама, этот дагерротип похож на меня.
В эту минуту Суди приоткрыла дверь, чтобы проверить, все ли в порядке. Она увидела в руках мисс Джеси маленький портрет и услышала слова Виолетты, которые заставили ее оцепенеть:
— Это твоя мать.
Суди попятилась и остановилась за полуприкрытой дверью. Она знала, что подслушивать нехорошо, но не могла сдержать любопытства.
Джеси подняла глаза от портрета и с изумлением уставилась на Виолетту:
— Как?
— Да, это твоя мать. Айрис была тебе не теткой, а матерью. А ее муж Люк — не дядей, а отцом.
Джеси потрясла головой. Ее мозг не воспринимал смысла того, что сказала Виолетта. Наверное, она действительно помешалась. Однако, глядя на портрет, Джеси постепенно стала сознавать, что Виолетта говорит правду.
— Когда индейцы убили твоих родителей и братьев, мы с тобой остались в живых. И я сказала Джадду, что ты его дочка. Он ни разу в этом не усомнился, потому что не знал, что наш ребенок за несколько дней до этого родился мертвым.
— Почему ты говоришь мне это сейчас? Почему ты лгала мне и отцу все эти годы?
— Так уж вышло. Мне казалось, что сам Господь позаботился о том, чтобы Джадд меня не бросил. Айрис дала мне тебя покормить грудью, потому что у меня скопилось много молока, я вся разболелась, и мне надо было от него избавиться. Я взяла тебя и пошла подальше от лагеря, в кусты. И тут напали индейцы… — Дыхание Виолетты затруднилось, в груди захрипело, и она закашлялась. Потом, отдышавшись, заговорила просительным тоном: — Пойми же, я это сделала только потому, что очень любила Джадда. Я думала, что Айрис умерла. А раз так, какая разница, скажу я ему правду или нет? Если бы Джадд меня тогда бросил, как бы я стала тебя растить?
Джеси не отводила глаз от портрета матери. Потом до нее дошел смысл слов Виолетты, и она подняла на нее глаза:
— Ты думала, что Айрис умерла? Разве ты не знала этого наверняка?
— Тогда я считала, что она умерла. Видишь ли, я потеряла сознание. Последнее, что я помню, — это как убили твоего отца, который пытался защитить Айрис.
— Но ты не видела, как она умерла?
— Нет. И когда солдаты пересчитали трупы, оказалось, что одной женщины не хватает.
