Когда они приехали, Дэнси нигде не было видно.
– Внеси меня в дом, – приказал Джордан, – потом принеси пакеты и поезжай до поворота, жди, пока я тебя не позову.
Габриель взял его на руки.
– Сюда, – указал Джордан. – На этот раз к столу.
Джордану было неприятно вспоминать, чем обернулся его прошлый визит. Габриель раскладывал на столе коробки с кофе, сахаром и ветчиной, когда Дэнси, запыхавшись, вбежала в комнату. Она увидела коляску, выйдя из курятника, и бегом бросилась к дому.
– Забери это отсюда, Габриель, – крикнула она, указывая сперва на коробки, затем на Джордана, – а потом забери его.
– Езжай и подожди меня, как я велел, – мягко сказал Джордан и улыбнулся Дэнси самой очаровательной улыбкой. – Я подумал, тебе пригодятся кое-какие продукты. Эмметт сегодня получил новую партию товара, и я проследил, чтобы он кое-что отложил для тебя.
– Я не хочу твоих подарков, Джордан, и не хочу тебя здесь видеть, – едко бросила Дэнси. – Я надеялась, мы сможем быть друзьями, но ты сделал это почти невозможным. Понадобится время, чтобы я смогла простить тебя за то, как ты повел себя, когда вломился сюда прошлый раз. Позови Габриеля, пожалуйста.
– Я приехал извиниться.
– Не надо мне твоих извинений. Я хочу, чтобы ты ушел!
При звуке отъезжающей коляски она побежала к двери и крикнула Габриелю вслед, но тот не остановился. Обернувшись, она в ярости всплеснула руками:
– Джордан, зачем ты так поступаешь со мной? Почему заставляешь на себя злиться? Я не хочу этого, но ты не оставляешь мне выбора.
Джордан сохранял добродушное выражение.
– Обещаю тебе, я надолго не задержусь. Я только хотел извиниться за то, что произошло в прошлый раз.
Сдавшись, Дэнси устало села за стол напротив него. Помня его силу и быстроту движений, она держалась на безопасном расстоянии.
– Хорошо, я приму твои извинения. Но в последний раз, понял?
Джордан пытался найти в выражении ее лица хоть малейший признак расположения, затем дрогнувшим голосом прошептал:
– Просто я люблю тебя, Дэнси. И очень хочу тебя.
– Пожалуйста, не говори так, – пробормотала Дэнси. Видит Бог, она не хотела причинять ему боль.
– Потому, что я калека? – горько спросил он.
– Неправда!
– Ты когда-то любила меня, – напомнил Джордан.
– Ради всего святого! Мы были детьми!
– Я любил тебя уже тогда. И люблю сейчас. Через некоторое время ты поймешь, что чувствуешь то же самое, и поверь мне, дорогая, я буду ждать. А пока, – он откинулся на стуле, скрестив руки на груди, – если ты заглянешь в эту коробку, найдешь знаменитый сливовый пирог Дороти Пибоди. Как только мы выпьем кофе и съедим по кусочку пирога, я откланяюсь.
Дэнси не двинулась с места.
– Пожалуйста!
Дэнси согласилась в надежде, что он сдержит слово, и начала готовить кофе.
– Это должно прекратиться, Джордан, – проговорила она резко, – это наглость с твоей стороны – велеть Габриелю, чтобы он тебя сюда приносил. Не вынуждай меня просить Роско выдворять тебя.
– Можно подумать, он посмеет, – легкомысленно хохотнул он. Но, увидев, как тень пробежала по ее лицу, торопливо объяснил:
– Ты должна иметь ясное представление о том, как здесь обстоят дела. Война-то кончилась, но бывшие рабы все еще уважают белых. Так и должно быть, если они понимают, в чем их выгода.
Дэнси такое отношение показалось оскорбительным.
– Тогда ты, наверное, не видишь ничего плохого в клане? Ведь их цель – запугать негров и заставить их повиноваться. Ты знаешь, что прошлой ночью они сожгли дом родителей Молли и Билли и только благодаря Богу стариков не было дома?
Джордан старался сохранять безучастный вид. Ему не нравилось, что беседа приняла такое направление, особенно что речь зашла о событиях прошлой ночи. Джордана терзала мысль о том, что Дэнси там была и все видела.
– Да, я слышал. Мне очень неприятно. Я не знаю всех подробностей – Молли сообщила вчера, что больше не будет у меня работать, и с тех пор я ее не видел. Надо сказать, она не могла выбрать более неподходящего момента, – добавил он. – Маме стало хуже, и…
– Что случилось? – Дэнси резала пирог, но тут обеспокоенно обернулась. – Доктор Каспер, кажется, говорил, что с ней будет все в порядке.
– Это не почки.
– А что же?
– Голова. – Он закрыл лицо руками, как будто не в силах продолжать, затем очень гладко изложил придуманную историю:
– В последнее время я подозревал нечто подобное, даже говорил об этом с доктором Каспером. Он сказал, что ему очень неприятно признавать, но он тоже заметил за ней некоторые странности. Мы надеялись убедить ее поехать в санаторий добровольно, но она не хотела об этом слышать. Теперь у нас нет выбора.
Охваченная жалостью, Дэнси чуть не плакала.
Джордан видел, что она потрясена, и продолжал нагнетать настроение:
– Сегодня утром она окончательно сошла с ума, и…
– А сейчас где она?
– Дома, она…
– С кем она там? – настаивала Дэнси. – И как ты мог оставить ее в таком состоянии?
– Доктор Каспер дал ей снотворное, – солгал Джордан, – и она крепко уснула. С ней там служанка, так что все в порядке, завтра ее заберут туда, где умеют обращаться с такими больными. А насчет того, что я оставил ее одну, – Бог мой, разве ты не видишь, что я не могу вынести, когда ты на меня сердишься. Я должен был приехать и извиниться, ведь я не хотел тебя обидеть! Эти дни были для меня просто кошмаром, – оправдывался Джордан.
Дэнси отвернулась. Она не желала обсуждать его чувства. Ни сейчас, ни в другое время. Однако она хотела побольше знать о больной и начала расспрашивать. Джордан терпеливо отвечал. Но когда она предложила навестить Эдди до отъезда в санаторий, он возразил:
– Я не хочу, чтобы ты или кто-нибудь другой видел ее в этом состоянии. Она бы тоже этого не захотела.
Дэнси с грустью вынуждена была согласиться. Наконец был готов кофе. Постепенно они перешли к воспоминаниям о прошлом. Как хорошо было бы, подумала Дэнси, если бы Джордан ограничился ее дружбой.
Шло время. Дэнси вспомнила, что собиралась поехать в логово клана – вдруг у них сегодня сбор? Но потом решила, что это было бы напрасной тратой времени. Они совершили злодеяние прошлой ночью, и теперь пройдет несколько дней, прежде чем они снова съедутся.
Наконец Дэнси напомнила Джордану о его обещании уехать после кофе с пирогом.
– Если я сейчас не лягу спать, я не смогу завтра утром заниматься делами.
