– Поддерживаю! И их сонмы!
– В общем, Женя, не парься. Особенно в сауне с Пипином. Делай свое дело, и можешь не сомневаться: когда Фрейднур примчит сюда резвым галопом, связать два слова на латыни в монастыре смогу только я. А уж я-то их свяжу, Цицерон – и тот бы не сдержал слез.
– Тогда я призову писаря, – изучающее глядя на девушку, предложил майордом.
– Нет, нет, что ты! – Евгения испуганно оглянулась. – Никто, кроме нас с тобой, не должен знать о письме. Ведь если оно попадет в чужие руки или, не дай бог, Брунгильда узнает о наших планах…
При упоминании сестры лицо майордома помрачнело.
– Да, ты права, пожалуй, я напишу его сам и повелю, как только прочтут, уничтожить.
– Разумная предосторожность, – согласилась девушка. – Тогда мы поступим хитрее. Пусть в послании будет написано так: «Самое главное предъявитель сего поведает вам на словах. Едва же узнав о том, вам надлежит сопровождать известную вам персону вплоть до получения иного приказа».
Если мы скажем Фрейднуру то немногое, что можно доверить без страха оглашения, а вторую часть напишем в письме, то любая часть известия сама по себе перестанет быть опасной. Мало ли, кому и какие распоряжения ты даешь.
– Это верно, – не спуская внимательных глаз с Женечки, согласился Пипин. – Чем больше узнаю тебя, тем больше вижу – близок тот день, когда ты станешь настоящей повелительницей.
Евгения опустила веки, давая возможность собеседнику восхититься длиной ее ресниц и недвусмысленно показывая, что ей приятен комплимент и понятна недосказанная его часть.
Гизелла была не в силах остановиться. Она сидела в траве, крепко прижав к себе сына, и рыдала. Юный Дагоберт, как мог, утешал мать, но безуспешно. Слезы иногда сменялись нервным смехом, а тот новыми слезами.
– Ты не знаешь, как остановить это светопреставление? – бессильно и сконфуженно глядя на венценосную особу, спросил Карел. – Ишь, как страдает, бедняга!
– Кажется, надо оплеух надавать, – неуверенно предложил Бастиан.
– Да неудобно как-то, – славный воин поглядел на молодую женщину, затем на свою мощную ладонь, привыкшую к рукояти меча и тяжелой секире. – Да и, того, зашибить могу.
– Никто не смеет бить мою мать! – гневно выпрямился Дагоберт.
– Не-не-не, – нурсийский наследник невольно отступил под напором малолетнего защитника. – Это так, к слову пришлось.
– И говорить о ней дурно тоже никто не смеет!
– О, вспомнил! – Бастиан хлопнул себя по лбу. – Надо окатить холодной водой. Я сейчас принесу.
Он схватил валявшееся неподалеку ведро и помчался к реке.
– Это ж только на пользу, – неуверенно пояснил богемец. Отчего-то он чувствовал странную робость перед этим мальчишкой, точно ночью стащил его конфеты и теперь хищение неожиданно вскрылось. – А ты вот сейчас с волками, как это сделал?
Мальчишка дернул плечом.
– Тот, кто рожден повелевать – повелевает.
– А, – огорчился Карел, – в этом смысле…
– Не страшись, воин, я не причиню тебе зла. Ты храбро сражался, и когда я взойду на трон, достойно награжу тебя.
– Так это еще взойти надо, – стажер почесал затылок. – А до того хорошо бы спастись.
– Спасаться? Бежать? Нет! – покрутил головой Дагоберт. – Даже если охотник не настигает дичь, она все равно остается дичью. Не в этот раз, так в другой охотник настигнет ее. Эти негодяи коварно убили моего отца. Они поразили его спящим. Боялись, что не устоят перед взглядом своего правителя. Я должен прийти в их дома и свершить правосудие! Ты пойдешь со мной, воин?
– Я? – растерянно переспросил Карел. – Ну да.
– Не слушайте его, храбрый человек, – глотая слезы, вмешалась Гизелла. – Мальчик обезумел от горя. Мы должны во что бы то ни стало переправиться через Луару. На том берегу, в Аквитании, тысячи храбрецов станут на мою защиту. Мы отвоюем престол.
– Молчи! – возмутился юный Дагоберт. – Я здесь мужчина, и я повелеваю. Мы отправляемся в столицу.
– Тринадцати лет тебе еще не исполнилось, – напомнила августейшая вдова, – и до того дня повелеваю я. Мы будем пробираться к Луаре!
– Велика беда! Через несколько дней исполнится. Это все равно будет раньше, чем мы доберемся до твоих владений!
– До Луары не меньше пяти дней пути, – зачем-то напомнил Карел. – Это если по дороге.
– Он прав. – Мальчишка указал на крепкого парня. – Правитель не должен улепетывать, как заяц, иначе его судьба – вечно убегать от преследователей. Право и правда откроют мне любые ворота. Я обязан взойти на трон и покарать изменников.
Издали донесся треск ломаемых сучьев. Размахивая пустым ведром, к прогалине мчался Бастиан.
– Отряд воинов переправляется на эту сторону! – добежав, затараторил он. – Должно быть, это Тибальд и его люди.
– Я выйду к ним и заставлю склониться! – расправил плечи Дагоберт.
– Навряд ли, сир. Эти люди – драконьи ловчие, – Бастиан оглянулся. – Недавно вы уже имели несчастье столкнуться с ними, и сами могли убедиться, что говорить с ними о законе бесполезно. Спасайтесь! А я постараюсь сбить их со следа.
– Куда же мы пойдем?! – вновь зарыдала Гизелла.
– После того, как весь отряд переправится, – Бастиан прислушался, издали уже слышался лязг железа, – безопаснее всего будет на противоположном берегу. Потом, если все будет хорошо, монсеньор вернется за мной.
– Я не забуду твоей храбрости, – Дагоберт положил руку на плечо менестреля.
– Рад служить вам, принц. А сейчас расходимся. Сэр Жант окружным путем проводит вас к лодке!
Отряд Тибальда, спешившись, окружил высоченный дуб, должно быть, помнивший еще легионеров Цезаря. Во всяком случае, среди его ветвей без особого труда могло скрыться небольшое племя галлов со всем их небогатым скарбом.
Но сейчас там находился лишь один человек. Подобно кошке, он вскарабкался на самую вершину дуба и теперь внимательно осматривал простиравшееся перед ним зеленое море, колеблемое ветром, шелестящее листвой, надежно скрывающее от чужих глаз свои тайны.
Но ловкий наблюдатель не в первый раз исполнял подобное задание. Впереди почти на самой границе обозримого круга он различил темное пятнышко обломанных ветвей – характерный след дракона. Он прокричал командиру результаты осмотра, и начал спускаться. Командир отряда коротко отдал приказ, и десяток воинов, рассыпавшись так, чтобы не выпускать друг друга из виду, широкой дугой начали продвигаться в указанном направлении.
Как бы ни был силен дракон, как бы ни был грозен, он все равно остается обычным существом из плоти и крови, а стало быть, должен что-то есть, и не только. Лишь в сказках эта зубастая тварь может сутки напролет махать крыльями и ни разу не опуститься наземь. Тибальд и его люди прекрасно знали разницу между досужими россказнями стариков и незамысловатой реальностью.
