– Подробные карты – на других мониторах. – Мясоедов кивнул на сидящих в кабине операторов. – У нас будет время их изучить. Теперь о распределении сил. Со мной три профи, бывшие кадровые спецназовцы, уволенные по состоянию здоровья после ранений. Я тоже пойду, как бывший морской пехотинец. Мы возьмём на себя два из четырёх бункеров охраны. Остаются ещё два.
Марик и Саблевецкий переглянулись.
– Оба наши, – сказал Саблин.
– Но вас всего двое.
– Я пойду с ними, – заявила Кисюня-Юстина.
Мясоедов посмотрел на неё с сомнением:
– Это не прогулка по парку.
– Мы говорили на эту тему, – напомнил Саблин. – В своей реальности она командир группы спецназа.
– Хорошо, только придётся переодеться.
– К сожалению, у нас с собой ничего…
– Есть у меня. – Мясоедов повернул голову к крайнему оператору: – Володя, достань шмотки.
Оператор пошарил рукой за стеночкой слева от себя, вытащил большую сумку.
– Разбирайте комбезы и берцы, – сказал Мясоедов. – Мы давно готовились к операции, вот и возим с собой. А с оружием хуже. У нас только два ствола с глушаками.
– У моей команды телохранов есть пистолеты, – вспомнил Марик, – лицензированные, но без глушителей.
– Шум поднимать нельзя, кто-нибудь услышит, вызовет полицию, и пиши пропало. Хорошо бы вообще обойтись без стрельбы. Я очень надеюсь, что в этом превалитете спецслужбы не работают на Владык, и они здесь опираются не на профи, а на любителей. Чёрт, как же вы поспешили с Прохором! Сейчас спокойно организовали бы наблюдение, разработали подетальный план захвата Узилища… а теперь вынуждены идти в атаку без какой-либо поддержки.
– Никто из нас не спешил, – хмуро сказал Марик-Данияр. – Прохор сам решил пойти в разведку.
– Мне казалось, что он не такой рисковый, как одиннадцатый.
– В том-то и загвоздка, что он действительно не такой, намного мягче, флегматичнее, рефлексивнее, а тут вдруг взял и… бросился грудью на амбразуру! Сам не понимаю, что на него нашло. Может, хотел стать похожим на одиннадцатого?
– Нет смысла обсуждать его поведение, – непререкаемым тоном сказала Кисюня-Юстина, брезгливо вытаскивая из сумки комбинезон. – Что сделано, то сделано. Отвернитесь.
Мужчины посмотрели друг на друга, послушно повернулись к ней спинами. Один из операторов кинул на девушку восхищённо-заинтересованный взгляд, Мясоедов показал ему кулак, и оператор поспешно отвернулся.
Подождали.
– Готово. – Кисюня похлопала себя по бокам, погладила плечи. – Великовато, но сгодится.
Было видно, что ношение спецкостюма для неё не является чем-то особенным и у неё большая практика.
Начали переодеваться и Саблин с Мариком.
– Кто пойдёт с вами? – спросил Мясоедов, глянув на Марика.
– Возьму двух телохранов, оба служили в десанте, хорошо обучены.
– Сможете объяснить, что нужно делать?
– Без проблем.
– Тогда изучайте сканы планетария.
Разбились на пары, встали за спинами операторов и приникли к экранам мониторов.
Полчаса ушло на изучение переходов и помещений в главном корпусе планетария.
– Всё поняли, повторять не нужно? – спросил Мясоедов, несколько раз говоривший с кем-то по мобильному.
– Нет, – ответил за всех Саблевецкий-Саблин.
– Наш выход – здесь, – показал Мясоедов точку на большом мониторе, – потом расходимся. Вопросы есть?
– Нет.
– Учтите, исправить уже ничего нельзя, но окончательно испортить ещё можно.
Саблин, Марик и Кисюня посмотрели на говорившего с одинаковым выражением лиц, как на человека, говорящего лишнее, и он закончил:
– Тогда прошу следовать за мной.
Один за другим они вылезли из фургона.
К Мясоедову подошёл водитель мусороуборочной машины, а вслед за ним ещё двое парней, вылезших из кажущихся пустыми автомобилей, которые стояли у тротуара ещё до прибытия «Мерседеса» Саблевецкого. Все они были в сине-оранжевых комбинезонах уличных уборщиков.
Марик сходил к джипу сопровождения, вернулся с двумя рослыми белобрысыми парнями, похожими друг на друга сонным выражением лиц.
– Комбезов больше нет?
– Нет, – ответил Мясоедов.
– Значит, пойдут так. А нас не заметят? У охраны должна быть система видеонаблюдения.
– Мы пройдём под землёй, тут всё давно изучено.
Мясоедов направился к верхнему подъёмнику канатной дороги, спустился на площадку перед запертой решетчатой калиткой. Из будочки справа выбралась тёмная фигура, открыла калитку.
– Проходите, – махнул рукой Мясоедов.
Отряд спустился с тротуара на территорию подъёмника, остановился под парапетом, и Мясоедов потянул за край круглого щита, прикрывавшего вход в метрового диаметра каменную трубу.
Раздался скрип.
– За мной.
Мясоедов первым полез было в темноту трубы.
– Минуту, – остановил его Саблин. – У нас нет ни отмычек, ни фонарей, ни специнструмента.
– У вас есть руки и головы, – усмехнулся носитель личности ДД.
– Что за шутки? – нахмурилась Кисюня.
– Простите, что не сказал раньше. В этом числомире, хотя он и далёк от Бездн, мы имеем возможность реально воздействовать на объекты и материалы как… колдуны, маги, как бы фантастично это ни звучало.
– Объясните.
Мясоедов вытянул вперёд ладонь, и она вдруг засветилась, испуская слабый луч света, словно была фонарём.
– Сообразили?
Саблин и Кисюня переглянулись.
Саблин вытянул руку вперёд, напрягся.
Ладонь его тоже засветилась. Заискрились и волосы на голове.
– Это лишнее, – хмыкнул Мясоедов, кивая на волосы.
– Я не хотел…
– Привыкайте.
– Значит, мы можем… идти без фонарей.
– Мы многое можем, убедитесь сами.
Мясоедов полез в трубу.
Война «душ»
Конечно же, встречи и беседы узников в пространстве психики Прохориила Смирдающего не походили на те, что происходят в реальной жизни. Но воображение человека не может молчать и в этих условиях, снабжая хозяина виртуальной информацией, играющей роль зрительного образа и видеоряда. Поэтому Прохор-11 видел Прохора-2 почти с той же степенью достоверности, которую дают человеку обычные органы чувств и зрительные рецепторы в частности.
Прохор-2 в воображении одиннадцатого выглядел так же, как он сам в зеркальном отражении. Никаких одежд на «душах» формонавтов, попавших в Узилище, разумеется, не было, однако фантазия Прохора одела «родича» в примерно такой же костюм, что в реальности носил он сам – джинсы, курточка-уник, кроссовки.
