Устинья дотронулась пальчиком до его руки.
Он не пошевелился.
– Ушёл…
– Остаётся ждать, – проворчал Саблин, переживая за друга не меньше Устиньи. – Есть хочешь?
– Нет.
– А я бы поужинал. У меня яйца в холодильнике и молоко, сделаешь омлет?
– Конечно, – с неохотой поднялась она, не спуская глаз с лица Прохора, скрылась на кухне.
«ДД! – вспомнил Саблин, открывая дверь на балкон, чтобы проветрить комнату. – Прохор нашёл какого-то Дмитрия Дмитриевича, ректора педагогического университета. Не его ли искал одиннадцатый Прохор? Надо узнать телефон ректора и позвонить. Вдруг он что-нибудь подскажет?»
– Будешь с помидорами? – послышался голос Усти. – У вас тут помидоры свежие лежат.
– Буду, – согласился Саблин, подсаживаясь к компьютеру. Но углубиться в базу данных Московского педагогического университета не успел. С едва слышным скрипом в голове открылась «дверца» ментального сообщения:
«Не отвлекаю?»
«Нет, я тебя ждал, – ответил Саблин «родичу». – Первый самостоятельный поход в «матрёшку» закончился благополучно. Прохор сходил в третий превалитет и вернулся».
«Замечательно! – обрадовался одиннадцатый Саблин. – Я боялся, что он не сможет сосредоточиться».
«Лично я боялся, что он поднимет шум и привлечёт Охотников».
«Не привлёк?»
«Станет известно позже».
«Что он выяснил?»
«Почти ничего, уверяет, что в третьем числомире ваш Прохор не выходил».
«Для нашего одиннадцатого превалитета третий – это верхний «этаж», вряд ли наш отправился туда, к Мирам Первоцифр. Насколько я знаю, он искал ДД в экзотических числомирах, практически в Безднах».
«До них ещё надо дойти, мы делаем первые шаги, не торопи нас».
«Я не тороплю, жизнь торопит. Скажи Прохору…»
«Он уже нырнул в «матрёшку», придётся ждать. Что нужно сказать?»
«Мой Прохор посетил уже с десяток экзотов в поисках ДД, туда заходить не надо, это будет пустая трата времени. Я хотел дать ему список проверенных превалитетов».
«Диктуй, я запомню».
Саблин-11 помолчал (Саблин-2 представил его сосредоточенное лицо, по сути – своё, невольно усмехнулся), начал диктовать.
«Запомнил или повторить?»
«У меня идеальная память, что спасало в школе и в универе. Во всяком случае, матанализ и сопромат я почти не зубрил».
«Я тоже, в этом мы кровные братья. У нас пока всё по-старому, Прохор лежит, мы нервничаем, поэтому буду навещать тебя часто».
«Ради бога, включайся, хотя не всё зависит от меня. А кто это – мы?»
«Прилетела Юстина, подруга Прохора. Я ей очень благодарен за это, даже не мечтал, чтобы она сорвалась сюда из Москвы».
«Я тоже не один, с Устей, крутимся вместе возле нашего формонавта».
«Будем надеяться, что вместе мы победим. Через час появлюсь, если ничего не случится».
Мыслеголос Саблина-11 утонул в пульсации крови в голове.
Саблин-2 расслабился, глядя на «своего» Прохора. Захотелось прыгнуть в «лифт», связывающий числомиры, и помчаться в неведомые числобездны, выходя в головах живущих там Саблиных. «Интересно, где он сейчас? – пришла пугливая мысль. – Не нарвался бы на Охотников…»
– Готово, можешь идти, – заглянула в комнату Устинья, снимая фартук. – Как он?
– Всё так же. – Саблин не стал говорить ей о новом визите «родича», не принёсшем позитивных известий.
Поужинали в молчании, прислушиваясь к тишине в гостиной.
Устинья начала мыть посуду.
Саблин собрался было снова подсесть к компьютеру, и снова его отвлекли. Послышался звонок в дверь.
Он бросил взгляд на часы: шёл десятый час, было ещё не поздно, однако чего можно ждать от звонка в дверь, если ты ни с кем не договаривался о встрече?
Из кухни вышла Устинья.
– Открыть?
Он поднял палец, призывая её к молчанию, показал глазами на гостиную: мол, иди к нему.
Устинья нахмурилась, не понимая, шагнула к нему.
Саблин прижал палец к губам, прислушиваясь к тишине за дверью. Тишина ему не понравилась. Даже в глазок смотреть не хотелось. Всё же он заставил себя это сделать.
В коридоре никого не было видно.
– Кто? – выдохнула ему на ухо Устинья.
Вместо ответа он открыл дверь, осмотрел коридор, лестничную площадку, решётчатую колонну лифта, вернулся в квартиру.
– Странно… послышалось?
– Обоим сразу? – недоверчиво проговорила Устинья. – Я тоже слышала звонок.
– Зря я тянул с отъездом, надо было убраться из Суздаля ещё вчера.
– У тебя же чемпионат на носу.
– Да фиг с ним, с чемпионатом, тут такие дела разворачиваются.
Они прошли в гостиную, подспудно надеясь встретить взгляд очнувшегося Прохора. Однако тот явно отсутствовал, судя по неподвижности тела и особенно лица.
– Что будем… – Устя не договорила.
В прихожей снова прозвенел дверной звонок.
Саблин метнулся обратно, распахнул дверь… и застыл, увидев направленный ему в живот ствол пистолета.
Их было двое, из тех, кого газетчики называют «отбросами общества». Один был одет в облезлую чёрную кожаную куртку, несмотря на лето, и мятые кожаные штаны, второй носил грязную джинсовую безрукавку на голое тело и такие же грязные джинсы.
Первый, с копной грязных, давно немытых волос, был худ и высок, хотя сутулился, отчего казался ниже. У него было смуглое лицо с россыпью прыщей и сухих струпьев, что не могли скрыть даже небритые щёки.
Второй, пониже ростом, но вдвое шире, был пузат и весь разукрашен татуировками, от волосатых рук до бритой головы. Его мощные кулаки доставали чуть ли не до колен. В почти прозрачных голубоватых глазках не было и тени мысли, зато то и дело вспыхивали искорки хищного интереса, словно принадлежащие совсем другому человеку.
Такие же «двойные» глаза, только масляно-чёрные, были и у чернявого аборигена, держащего в руке пистолет – вполне современный «Хеклер-Кох» калибра девять миллиметров, как заметил Данияр.
Чернявый повёл стволом пистолета:
– Руки в гору! Заходи взад!
Саблин поднял руки, косо глянул на застывшую Устинью.
Та правильно поняла его взгляд, отступила за угол стены прихожей.
Саблин попятился, вгоняя себя в боевое состояние. Страха он не испытывал, лишь удивление и любопытство: кто решился на такой грубый грабёж почти посреди бела дня.
Чернявый шагнул в прихожую, за ним суетливо вбежал бритоголовый, начал закрывать дверь, толкнул задом напарника. Чернявый недовольно глянул на него, и этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы Саблин начал военные действия.
