Мы цепляемся за выдвинувшуюся перекладину, и Желтый Великан протягивает мне огромную ладонь.
— Ты знаешь, как жать руку, верно?
— Конечно. — Моя ладонь тонет в его лапище.
— Еда! — кричит он, и весь отсек гудит. — Проси еды и питья! А еще я хочу мыться!
Опасная надежда
Мы возвращаемся и ждем в «яйце»-транспорте еще час, пока корпус прогреется до приемлемого уровня, затем ведем остальных в носовой отсек. У нас жалкий, потрепанный вид, но глаза горят — у всех, кроме Циноя; у него они такие же розовые и тусклые, как обычно. Но даже «охотник», кажется, рад возможности немного отдохнуть от погони. Нет, не сейчас. Можно перевести дух и подумать о дальнейших планах. Костяной Гребень по-прежнему выглядит сонным. Наверное, он получил удар по голове и до сих пор не восстановился.
— Ты говорил с корпусом, с Управлением Кораблем? — обращается ко мне мой двойник, стоящий рядом.
— Очевидно, — отвечаю я. Мы следим за девочками, которые идут к носовому отсеку рука об руку. Передние панели все еще закрыты.
— Оно не погибло? Оно действительно управляет Кораблем?
— Ты живешь дольше, чем я, и знаешь больше.
— Не совсем. Возможно, все, что мы видели, все, что нам рассказали, — иллюзия. Что, если корпус угасает?
Циной вытягивается во весь рост. Мы уже почти привыкли к тому, что «охотник» рядом; транспорт довольно тесный, а близость укрепляет отношения.
— Мне бы хотелось посмотреть вперед и поразмыслить.
— Зачем? — спрашивает мой двойник.
— Чтобы разобраться в ситуации. Увидеть звезды. Все обдумать.
— Еще пару минут, — говорю я. — Попробуем раздобыть пищу и воду, а затем попросим люки открыться.
— Ладно, — соглашается Циной и клацает зубами. Мы оба подпрыгиваем на месте, но, похоже, это всего лишь сигнал о том, что он хочет посидеть в тишине. — Чуть позже.
Женщина-паук молчит с тех пор, как мы вышли из челнока. Выражения ее лица я не понимаю. Глаза женщины расширены, и она слегка вспотела. Она медленно обходит отсек, словно ждет момента, когда сможет что-нибудь сделать, кем-нибудь стать. Похоже, ее роль нуждается в пересмотре. Я подхожу к ней, за спиной у меня — мой двойник. Мы оба думаем об одном и том же.
— Если управление будет у нас в руках, ты сможешь выяснить, в каком состоянии корпус и Корабль? — спрашивает он.
— Вероятно, — отвечает она, оглядываясь. — Но почему не сработала сигнализация? Почему ты сказал волшебное слово и все стало замечательно? Этого не может быть!
— Да, подозрительно, — говорит мой двойник, и я вынужден согласиться. Нам нельзя расслабляться, но здесь действительно становится уютнее. Возможно, таков замысел — кто-то хочет, чтобы мы утратили бдительность.
— Голос сказал что-то про отключение связи со Штурманской Группой, — говорю я. — Очевидно, контакты между корпусами прерваны. Какая-то борьба за власть, а может, война.
— Хотел бы я знать больше об этом конфликте, — говорит мой дубль.
— Надеюсь, все объяснят девочки, — отвечаю я, и мне стыдно за то, что я перекладываю ответственность на них. С другой стороны, это ведь они отправили меня в путешествие. — Мне кажется, что они могли прийти отсюда… давным-давно.
— Вот это мысль, — говорит Циной и снова щелкает челюстями.
— Почему никто из нас не может общаться с корпусом? — спрашивает женщина, но прежде чем мы успеваем ответить на ее вопрос, проигнорировать или поступить с ним так, как он того заслуживает…
Девочки скользят — почти летят — вдоль перекладин в нашу сторону.
— Нам нужны имена! Нам немедленно нужны имена! — объявляют они высокими, пронзительными голосами. — Подходите за именами!
— Полагаю, рядом мать, — вполголоса произносит мой двойник. — И сейчас нас представят друг другу.
Раздача имен, часть 1
Девочки движутся симметрично, одна налево, другая направо; они собирают нас в круг. Циноя из уважения к его броне не трогают, однако одного взгляда и движения руки достаточно, чтобы «охотник» подчинился. Раскрутка усилилась настолько, что мы стоим твердо и не подпрыгиваем от малейшего движения пальцев ног.
Мы ждем, что девочки нас организуют; они словно бы позвали гостей на чай и теперь накрывают на стол. Мой двойник бормочет что-то, обращаясь к женщине-пауку, и та шепчет в ответ. Затем дубль говорит мне:
— У нас уже довольно большой вес — наверное, внешняя часть Корабля вращается с большой скоростью. Если пойдем в том направлении, нам будет неприятно. Не думаю, что по внешним трубам сейчас пробираются новые соискатели.
Полезные сведения: возможно, мы одни, или же все важные лица сосредоточены недалеко от центральной оси корпуса.
— Или же корпус пытается стряхнуть захватчиков, — говорю я.
— Ого! Да, это тоже не исключено.
Девочки обходят нас по кругу и дают каждому имена.
— Ты Ким, — объявляет одна, похлопывая Желтого Великана по колену.
Ее близнец на противоположной стороне круга проводит по руке женщины-паука.
— А ты — Нелл.
Другая девочка касается Костяного Гребня и издает трель, которая странным образом понятна.
— Томчин.
Мне:
— Ты — Санджей.
Моему двойнику:
— Ты — Санджим. Мы называем вас обоих «Учитель», А ты, разумеется, Циной. Теперь у всех вас есть имена.
— А ваши имена? — спрашивает Нелл.
— Мать знает. Вам знать не нужно.
— Так не честно! — восклицает Ким.
Одна из девочек похлопывает его по руке, и он раскрывает ладонь. Девочка устраивается на ней, затем вытягивает шею и вскидывает руки — «вверх!» Ким высоко ее поднимает. Что-то пробуждается в глубине моей памяти… Чудовище и девочка. Все равно он не того цвета, да и она тоже.
— Мы любим всех, — говорит девочка, возвышаясь над нами. — Мы молились о том, чтобы вы пришли сюда. Этого довольно. Если понадобится, придут и другие.
— Но кто тогда главный? — спрашивает Нелл.
— Мать, — делает предположение мой двойник. — Возможно, Мать и Управление Кораблем — одно и то же.
— Пока никаких возражений, — говорит Ким. — Я пойду на корму — на тот случай если наш хозяин накрыл стол и постелил постели, но забыл нам сообщить.
Я следую за Кимом — такое крошечное имя для такого здорового парня. Девочки, кажется, согласны с тем, что нужно провести разведку.
Там, где в Корпусе-1 была зона погрузки, здесь есть что-то похожее, но — как мы уже видели во время первого выхода — внутренняя архитектура зачаточная, рудиментарная. И все же тросы и перекладины на своих местах, и даже в трубах есть лестницы. Мы можем двигаться — нам предоставляют все условия.
