Во всем остальном, что не касалось следов, была полная нелепица и неразбериха. Деревенские начинали завираться уже на третьем вопросе, каждый старался соврать по-своему, приукрасить рассказ любыми подробностями. Так, по деревенским слухам, выходило, что в первом караване было никак не меньше человек ста, а то и больше. А оборотней видел, если верить, каждый второй житель деревни. Вот только в описании их все расходились. Поэтому верить большей части россказней не приходилось, и вновь оставалось только одно: проверить слухи опытным путем. Тем более что полнолуние должно начаться через два дня. Как сказал Хорса: а чем не повод для прогулки в лес?
При возвращении на постоялый двор выяснилось, что в конюшне достаточно много лошадей. Также в достатке обнаружились всякие незнакомые личности, разгуливающие по двору. Одни были обвешаны с ног до головы оружием, другие носились, будто угорелые, с поклажей в руках или таскали на конюшню ведрами овес для животных. В зале сидели добротно одетые бородачи, с жетонами купеческой гильдии, висевшими на груди. Почтенные и богатые на первый взгляд торговцы уже плотно засели за солидный обед, поданный служанками. С кухни доносились будоражащие запахи шкворчащих на сковородах домашних колбас, свиных ребер и густого наваристого гуляша. Годзерек за стойкой расплывался в довольной улыбке, наблюдая за мелькавшими служанками и начищенными до блеска серебряными стаканами, из которых бородачи обильно запивали жирное жаркое. Судя по виду бутылок, густо торчавших на столешнице, запивали они еду чем-то дорогим и хорошим.
Увидев вернувшуюся странноватую компанию, Годзерек не погнушался подойти и присесть к ним. Дав указание немедленно накрывать на стол, трактирщик повернулся к сидевшей за столом троице.
– Вас мне прислала сама удача, – голос трактирщика звучал радостно, а по лицу, с небритой седоватой щетиной, сама собой расползалась довольная улыбка. – После вчерашнего чуть не проклинать вас был готов, прошу прощения, а сейчас думаю, как же все удачно сложилось.
– Да уж, – проголодавшийся лучник явно не разделял радостей хозяина, – и кого же это сюда занесло?
– Купцы из торговой гильдии Городов, – Годзерек посмотрел на Хорсу чуть укоризненно, – возвращаются с южных земель, решили проехать по нашей дороге, чтобы срезать путь. Да вы видели, сколько охраны с ними?
Освальд смотрел на радостного хозяина, и хотя прекрасно понимал его, но одобрить его поведение никак не мог. Понятно, что тот чрезвычайно доволен: люди, животные, всех обслужить, накормить надо, а это большая прибыль в не больно толстый кошелек местного трактирщика. Но ведь он прекрасно должен понимать, что на носу полнолуние, а отсиживаться купцы долго не будут, товар продавать надо. И кто знает, поможет ли им вся многочисленная охрана, когда они будут идти через лес?
– Ты меня, конечно, извини, хозяин, но ты, кажется, упорно стараешься забыть – что за звери обитают в ваших оврагах? – Охотник пристально посмотрел на Годзерека. – А то ведь можно подумать, будто ты рад, что купцы здесь оказались как раз когда начинается новый лунный цикл? Я ведь, кстати, ни разу не спросил, куда делись товары того первого каравана? Тоже волки на куски подрали?
У трактирщика медленно отваливалась челюсть, Жак в который раз за день удивленно выкатывал глаза, а Хорса хмурился. Такого вопроса никто не ожидал. А, услышав его, ответа хотелось дождаться неминуемо.
– Да ты что, Освальд, ты что говоришь-то… – Годзерек начал багроветь. – Как такое подумать-то можно?
– А что? – Охотник смотрел прямо в глаза трактирщика. – Так что же случилось с товарами? Их увезли с собой чиновники? Или оборотни в зубах уперли? А?
– Да не было там ничего, не было! Внимания никто сразу не обратил, а потом никто об этом и не вспомнил. Бог с тобой, охотник, неужто ты на нас такое подумал?
– Ты, кажись, палку-то перегнул, – лучник смотрел на Освальда с таким же выражением, как Годзерек, – ну, Освальд, ты даешь…
За столом повисла тишина. Все четверо переводили взгляды друг на друга. На лице трактирщика была написана обида, Хорса смотрел на Освальда осуждающе, а Жак вообще ничего не понимал.
«Ну, конечно, – подумал охотник, – глупо предположить, что кто-нибудь из местных жителей может прикрыться старой легендой и начать грабить проходящих купцов. Наверное, я и на самом деле перегнул палку, тем более что охранники купцов могут эту деревню по бревнышку разнести. Играючи. Но ведь не мешало проверить, а вдруг…»
– Приношу свои извинения, почтенный хозяин, – Освальд наклонил голову, признавая ошибку. – Ты вправе считать меня подлецом. Разрешишь мне объяснить причину, по которой я сказал все это?
– Ну, уж говори, раз начал. – Годзереку слова давались с видимой неохотой. Но он был хорошим трактирщиком, а тем хороший трактирщик и отличается от плохого, что много чего и кого повидал на своем веку, поэтому мог выслушать многое. – Почему ты подозреваешь меня и остальных в деревне в совершении такого преступления?
– Я, перед тем как стать охотником, долго учился. – Освальд пытался найти простые и доходчивые слова. – И нас обучали многому. А уж искать все причины, которые помогут найти правильное решение, тем более. Прости меня за допущенную грубость, но иначе не мог. Эта привычка сильнее любой вежливости, она заставляет подозревать всех, чтобы самому остаться целым и найти цель поиска. И поверь, что именно из-за нее сижу напротив тебя, живой и целый, хоть и зашитый во многих местах. Понимаешь, Эрнст? Поэтому я предположил, что кто-нибудь мог воспользоваться местными преданиями, чтобы поживиться. Но ты… ты, вижу, что не мог сделать этого. Еще раз прошу у тебя прощения.
Стало видно, что Годзерек с трудом проглотил душившую его обиду, но человек он был умный, понимал, какую тяжесть взвалили на себя Освальд с Хорсой. Поэтому не стал возмущаться дальше, а принял извинения, и не торопился уйти. Ему было интересно, какие действия собираются предпринять новоявленные товарищи. Нельзя сказать, что трактирщика обрадовали новости о том, что еще пара отчаянных голов хочет отправиться прямиком в логово местных страхов. Вроде бы и не его дело, а все же взяло, проняло за душу. Убедившись, что все доводы, приводимые против ночевки у оврагов, не доходят до них, Годзерек бросил все попытки отговорить охотника с лучником. Смирившись с тем, что они все равно пойдут в лес, трактирщик поинтересовался, чем еще может помочь?
– Надо сказать купцам, что им придется задержаться, пока… – Освальд помолчал, – пока мы вернемся из леса, если вернемся, конечно. Сдается мне, что даже днем они могут не проехать. Если сам не хочешь говорить, могу я. Не мое, конечно, дело, но… Жаль людей. Погибнуть могут ни за грош.
– Что-то не думается мне, что купцы согласятся. – Годзерек тоскливо вздохнул. – Ведь сами понимаете, чем быстрее доедут, тем им выгоднее.
– Ничего страшного, подождут. В любом случае согласятся, жизнь дороже прибыли. Ну а если нет, то… – и Освальд махнул рукой.
Глядя на него, Годзерек понял, что охотник действительно сможет уговорить торговцев. И стоять на этом будет твердо, хотя и не его дело.
