– Нам повезло, правда?
– Везение – слово, которые бедные сердцем употребляют вместо ка, Сюзанна из Нью-Йорка.
Она долго молчала, обдумывая услышанное. Последние дуновения выдыхавшегося стыловея проникали в дом сквозь дыру, где когда-то было окно, и шевелили жесткие темные волосы Сюзанны, как будто их гладила чья-то невидимая рука.
Потом Сюзанна повернулась к Роланду:
– Твоя мама покинула Ясную обитель и вернулась обратно в Гилеад.
– Да.
– Хотя этот урод сказал ей, что она умрет от руки собственного сына?
– Вряд ли он сказал это именно так, но… да.
– Неудивительно, что она была не в себе, когда писала это письмо.
Роланд молча смотрел в окно. Буря разрушила городок до основания. И все-таки они нашли укрытие. Хорошее укрытие от бури.
Сюзанна стиснула его трехпалую руку двумя руками.
– А что было написано в самом конце? Эти слова, которые ты перечитывал вновь и вновь, пока письмо не рассыпалось… Можешь сказать?
Он очень долго не отвечал. Сюзанна уже начала думать, что он ничего ей не скажет. Но стрелок все-таки ответил. При этом голос его дрожал – едва различимо, но все же. Никогда раньше Сюзанна не слышала, чтобы у Роланда дрожал голос.
– Она писала на низком наречии. Но последнюю строчку она написала Высоким Слогом, тщательно выписав каждую букву: Я прощаю тебя за все. И: Прости и меня, если сможешь.
Сюзанна почувствовала, как у нее по щеке стекает единственная слезинка, горячая и такая человечная.
– Ты простил ее, Роланд? Простил?
По-прежнему глядя в окно, Роланд из Гилеада – сын Стивена Дискейна и Габриэль из рода Артена – улыбнулся. Улыбка осветила его лицо, словно первые лучи солнца, встающего над каменистой пустыней. Прежде чем вернуться к своим вещам и заняться приготовлением позднего завтрака для всей компании, Роланд произнес одно слово. Всего одно слово: да.
3
Они провели в молитвенном доме еще одну ночь. В ту ночь было много тепла, и участия, и дружеских разговоров, но только не сказок. А следующим утром они собрали свои пожитки и продолжили путь по Тропе Луча – в Калью-Брин-Стерджис, через Пограничье, в Тандерклеп и еще дальше, к Темной Башне. Вот так оно все и было, давным-давно, в незапамятные времена.
Послесловие
В написании Высоким Слогом строки из письма Габриэль Дискейн сыну выглядели так:
Самые красивые слова на любом языке – это
: Я прощаю.
