– Прекрати, Том, – сказал этот голос. – У нас с Лаурелью теперь общие интересы. Неужели ты не понимал, что она в конце концов все узнает? И что ей это не понравится?
Полли виновато прижала фотографию к груди и передвинулась так, чтобы их было видно. Они стояли внизу, в самой середине большого зала, не лицом к лицу, а бок о бок, словно собирались пройти в столовую. Солнце, должно быть, уже подошло к стеклянным дверям, которые Полли оставила открытыми. Из гостиной в зал падала длинная полоса света, накрывавшая обоих, и Полли видела их от колен и выше, как будто они парили в воздухе. От солнца лица у них были бледные и стариковские, особенно у мистера Линна. Нет, эта встреча его совсем не радовала.
– Если хочешь все уладить, советую согласиться, чтобы мы тебя финансировали, – сказал мистер Лерой.
Когда мистер Линн ответил, от его очков по залу побежали солнечные зайчики:
– Спасибо, Мортон. Но я тебе уже говорил: я предпочитаю платить за себя сам. И прекрасно осознаю, чем рискую…
– Он рискует! – От жуткого хохота мистера Лероя кувшины из сказки про Али-Бабу еле слышно и протяжно загудели. – Том, ты даже отдаленно не представляешь себе, что это за риск! Лаурель просто в ярости, а все из-за тебя!
– А разве Лаурель сама не могла мне об этом сообщить? – спросил мистер Линн.
– Сообщила бы, если бы ты захотел, можешь мне поверить, – сказал мистер Лерой. – Но тебя бы это вряд ли порадовало. Предоставь ее мне, я лучше умею с ней обращаться. Если бы ты не скрывал от нас эту свою затею до последнего…
– У меня были причины, – отозвался мистер Линн мягче мягкого, это он умел.
– Ну еще бы! – согласился мистер Лерой. – Ладно. Да, ты нас обошел, только как – я пока не понимаю. А теперь ты поплатишься за свою подлую хитрость. Если ты отказываешься от нашей финансовой помощи, тогда возвращайся в стадо. После всего этого Лаурель хочет, чтобы ты всегда был здесь, у нас на глазах.
– Нет, – сказал мистер Линн со своим тишайшим упрямством. – Я ни за что не соглашусь снова поселиться в Хансдон-хаусе, и ни ты, ни Лаурель – никто меня не заставит.
Он повернулся в полосе солнечного света и ушел в гостиную.
Мистер Лерой вышел вслед за ним.
– Все равно надо о чем-то договориться, – сказал он.
Полли глядела в их удаляющиеся спины – одна была прямая и широкая, другая узкая, с поднятыми плечами.
– Не хотелось бы тебе угрожать, мы этого не любим, – сказала широкая спина мистера Лероя, – однако нам, Том, надо держать тебя под контролем, а значит, ты будешь у нас под контролем, даже если не хочешь. А не то твоим друзьям не поздоровится – ты этого добиваешься, да?
Мистер Лерой удалился в гостиную, голос его затих. Голос мистера Линна был слышен и из столовой. В нем звучал гнев, но все слова заглушал жуткий хохот мистера Лероя, будто гнев мистера Линна был всего-навсего шуткой. А потом наступила тишина. Полная тишина. Полли почувствовала, что дом снова пуст.
«Нет, он не может быть пустым, – подумала Полли. – Они ушли в гостиную, сейчас мистер Лерой увидит приоткрытые двери, потом мои следы – и догадается, что я где-то тут».
Она похолодела до самого мозга костей. Руки, державшие овальный портрет, тряслись. Если мистер Лерой найдет ее, мистер Линн едва ли сумеет ее выручить. Судя по тому, что она слышала, ему и самому было трудно выпутаться. Она тихо попятилась в раскрытую дверь спальни Лаурели, на край белого пушистого ковра, где стояла кровать. Наверное, придется залезть под кровать – тогда ее найдут, только если тщательно обыщут все комнаты.
Но под кровать она не полезла, а стояла слушала и думала. Снизу не доносилось ни звука, и вправду ни звука. Ничего, кроме густой мертвой неподвижности. Полли едва не засомневалась, что мистер Лерой и мистер Линн вообще здесь побывали. Нет, они здесь были, хотя об этом ей говорило лишь собственное колотящееся сердце. Сердце и злость. Злость росла в ней все это время, под покровом страха, и в конце концов разрослась до огромных размеров и поглотила страх. Полли вспомнила, как видела по телевизору Лаурель и мистера Лероя в зрительном зале и как они смотрели на мистера Линна, следили за ним. Будто он их собственность, а они его хозяева. Ну уж нет! Так нельзя! Человек не может быть чьей-то собственностью!
Она бережно положила фотографию на атласное покрывало на кровати и вернулась к узору из овальных портретов на стене. Если одну фотографию забрать, в самой середине узора появится заметный пробел. Однако, как помнилось Полли, из стены вокруг портретов торчало много пустых крючков. Наверное, Лаурель любила время от времени вешать новые портреты или составлять из них новые узоры.
Очень спокойно и сосредоточенно Полли стала снимать портреты с крючков и составлять из них другой узор, пореже, – так не бросалось в глаза, что одного из них недостает. «Займусь полезным делом, лишь бы не ждать, пока мистер Лерой найдет меня, – решила Полли. – К тому же на мне перчатки, как положено приличному взломщику». Хорошо, что все портреты были в одинаковых золотых рамках. Кстати, среди них были не только фотографии. Несколько портретов маслом, одно лицо или в полный рост. Два черных профиля, вырезанные из бумаги, несколько рисунков углем. Полли развесила их очень хитроумно. На одной миниатюре был молодой человек в старинном наряде – в числе прочего на нем был плащ, небрежно наброшенный на одно плечо, – и Полли сочла, что это самый-самый красивый портрет. Молодой человек стоял, прислонясь к дереву и держа в руке, кажется, банджо, и лицо у него было приятное. Полли захотелось повесить его в середину. Но поскольку именно оттуда она взяла фотографию светловолосого мальчика, то благоразумно решила повесить туда другую такую же фотографию и разыскала еще один портрет светловолосого мальчика, очень похожего, только даже старомоднее. Портреты по краям она не стала трогать. Когда она все закончила, результат ей понравился – стало почти как раньше. Она взяла с кровати украденный портрет, аккуратно положила его в карман куртки и тщательно застегнула молнию, а потом тихонько вышла из комнаты и спустилась по лестнице, твердя себе, что идет навстречу судьбе.
Она не слишком-то в это верила, даже пока шла по лестнице. Пусто-пусто было в доме. И внизу было пусто – Полли это чувствовала. Солнце давно миновало приоткрытые двери, в зале и в гостиной стало темно, как будто в доме никогда и не жили. Полли выскользнула за стеклянные двери и услышала, как щелкнул, запираясь, замок. Она подергала двери – они не открылись. Полли прошла по ступеням между «ЗДЕСЬ» и «СЕЙЧАС» на вазах и вернулась к ограде по собственным следам. На солнце они подтаяли и расползлись зелеными кругами, но других следов на лужайке не было. Мистер Лерой и мистер Линн пришли и ушли другим путем. Самое странное, что и в боковую и в парадную дверь они тоже, видимо, не входили. Сколько ни рассматривала Полли из-за кустов подходы к дому, она не различила на покрытой изморозью подъездной дорожке ни человеческих следов, ни колеи от шин. И не видела ни одной живой души, кроме Трюфли, которая поджидала ее, сидя на ограде перед бабушкиным домом.
