– Да. Чудесно, спасибо.
Услышав собственный голос, она впала в тихую панику. Мало того что Себ ее конвоировал, она вообще не представляла себе, как разговаривать с мальчиками пятнадцати лет. В Мэнор-Роуд ни один мальчик этого возраста не заговорил бы с девочкой-младшеклассницей даже под страхом смертной казни.
– Я… э-э… я видела Лондонский Тауэр, – запинаясь, выдавила Полли.
– Я был там вчера, – ответил Себ. – Сигаретку?
– Не… нет, спасибо, – пролепетала Полли и с ужасом и восхищением увидела, как Себ достает пачку сигарет и серебряную зажигалку и закуривает.
Все становилось еще ужаснее и восхитительнее оттого, что сидел он рядом с надписью «Не курить» на окне поезда. Полли почувствовала, как глаза у нее становятся большие и круглые.
– Папе не нравится, что я курю, – сообщил Себ, извергая клубы дыма, словно дракон. – А ты не против?
– Нет-нет, – ответила Полли.
– Хорошее место Лондон, – сказал Себ. – Не то что школа.
– Да, – ответила Полли.
На этом разговор иссяк. Полли подумала: вот и отлично. Но сидеть и молчать было жутко неловко, и в конце концов Полли поняла, что надо обязательно сказать что-нибудь еще. Только вот что? На самом деле она хотела лишь одного – спросить про мистера Линна и почему мистер Лерой запрещает ей с ним встречаться. Себ наверняка все про это знал. Но спросить Полли не решалась. От этого впору было с ума сойти. Похоже, сейчас Полли боялась Себа гораздо сильнее, чем когда ей было десять. Может, если заставить его заговорить о чем-нибудь другом, удастся вырулить на это окольными путями. Но что говорят в таких случаях? Полли отчаянно шарила в голове, заглядывала в самые потаенные уголки – лишь бы сказать хоть что-нибудь! – и вдруг натолкнулась на свой визит в Хансдонхаус. Она сообразила, что немного знает Себа изнутри, хотя ради этого пошла на сделку с совестью.
– Тебе какие группы нравятся? – спросила она с величайшим облегчением.
– «Дорз». Жалко, солист у них умер, – сказал Себ. – Ты знаешь «Дорз»?
Полли не знала, но это было неважно. Себ ей рассказал. Он говорил всю дорогу до Мидлтона, а Полли только сидела и слушала. У нее не было никакой возможности что-либо спросить. Вскоре она обрадовалась, что так удачно сформулировала вопрос. На стенах в комнате Себа висели плакаты тех групп, которые нравились ему год назад, и он заявил, что сейчас его от них тошнит. Одного Майкла Муркока он любил по-прежнему, правда оказалось, что это писатель.
– Обалденные книжки, – сказал Себ. – Почитай.
К концу пути он даже начал немного нравиться Полли. Когда он улыбался, то сразу становился гораздо симпатичнее. Смеялся он похоже на мистера Лероя, только тише, суше и резче, а от этого, по мнению Полли, смех не казался жутким. Этакое низкое элегантное стрекотание, думала она. К тому же ей льстило, что Себ не прочь с ней поболтать.
Поезд въехал в Мидлтон. Когда они собрались выходить, Себ сказал:
– В конце полугодия у нас в школе бывает дискотека. Если интересно, приходи.
От этого у Полли помутилось в голове, и она ответила:
– С удовольствием!
И потом долго не могла понять, что заставило ее так сказать.
Себ пообещал дать ей знать, когда будет дискотека. Они вместе вышли на платформу и спустились на темную площадь перед станцией, где гулял ветер. Себ остановился у несуразного фонтана в центре.
– Послушай-ка, – сказал он беззлобно. – Я полтора года назад тебя предупреждал. А ты пропустила мимо ушей, да?
Полли была потрясена до глубины души. Она-то уже начала надеяться, что Себ забыл, кто она такая.
– Да, пропустила! – сказала она. – Не твое это дело, вот что!
– А надо было послушать, – сказал Себ. – Теперь ты разозлила моего отца, а когда он злится, то способен на самые настоящие подлости. Будь осторожна, мой тебе совет. Очень осторожна. Вот и все. Хочешь, домой тебя провожу?
– Нет, спасибо, – ответила Полли. – Счастливо.
От станции Майлс-Кросс до дома было далеко, но Полли пробежала всю дорогу бегом. К ее великой радости, оказалось, что Айви с Дэвидом куда-то ушли. У Полли не было настроения ни с кем разговаривать.
Примерно через неделю мистер Линн ей позвонил. Полли привыкла подходить к телефону – Дэвиду Брэггу часто звонили – и, чтобы не скучно было отвечать, придумала говорить по-дурацки, на разные голоса.
– До-о-брый ве-ечер, – пропищала она. А потом низко и гулко отбарабанила: – Квартира Уиттакер, временное место жительства Брэгга!
– Вот это да! – воскликнул мистер Линн. – Неужели? Мисс Дживс, окажите мне любезность, передайте Геро, что с ней хочет поговорить Тан-Кул.
– Ой, это вы! – воскликнула Полли и покраснела в трубку. – А я думала, это… У вас все хорошо? Правда хорошо?
– Прекрасно, спасибо, – сказал мистер Линн по обыкновению вежливо.
Но голос у него был расстроенный. Полли это слышала. Она стиснула зубы и прикрыла глаза, представив себе все то, что, по ее представлениям, мог сделать с мистером Линном мистер Лерой.
– Полли, помнишь, мы с тобой говорили о продаже картины?
– Да. – Совесть больно кольнула Полли примерно в середину груди.
– Одной из тех, что ты помогла мне выбрать, – продолжил мистер Линн, отчего совесть кольнула Полли еще раз. – Я тебе говорил – это оказался Пикассо. Так вот, похоже, мы умудрились взять вообще все не те картины. Это только что выяснилось. Мне влетело от Лаурели и от Мортона Лероя тоже. Теперь они пытаются обнаружить следы той картины, которую я продал, чтобы купить коня. Пикассо мне, конечно, пришлось вернуть…
«Кошмар, – подумала Полли. – Вот она, месть мистера Лероя».
– А мою, с огнем и зонтиком… они и ее хотят забрать? – спросила она, и совесть кольнула ее снова – за украденный портрет, спрятанный наверху, за дверцей водогрея.
– О ней пока речи не шло, – ответил мистер Линн. – Это фотография, она, наверное, не такая ценная, как остальные. Я не стану о ней напоминать, если не спросят.
– Спасибо! – сказала Полли. А потом от облегчения посмотрела на все с точки зрения мистера Линна. – Это же значит, у вас не будет денег на квартет!
– К сожалению, не будет, – бесцветно отозвался мистер Линн.
– Все картины? – ужаснулась Полли. – И китайского коня, и музыкантов?..
– Их я могу оставить себе при условии, что не буду продавать. Однако и карнавал, и арлекинов должен вернуть. Это справедливое требование. Произошла ошибка…
«Ведь все было так давно», – подумала Полли. И сердито перебила его:
– Только не бросайте квартет! Вы же решили! Нельзя его бросать!
– Спасибо за эти слова, – проговорил мистер Линн. – Я, собственно, с этим и звоню. Да, я его не брошу. Остальные сказали, что готовы рискнуть. Просто это означает, что некоторое время я буду очень занят – надо постараться, иначе нас не захотят слушать, – и у меня не будет времени видеться с тобой, и думать о геройских делах, и даже писать письма. Прости меня.
