– А мне хочется посмотреть на Полли Великолепную в зените славы. Наверняка она не знает себе равных! – уперся Дэвид, и напрасно.
Айви так и набросилась на него:
– Великолепная, скажешь тоже! Дэвид, я все вижу! Ты уже несколько месяцев пытаешься подольститься к Полли! Переманиваешь ее на свою сторону! Прекрати немедленно!
Дэвид, похоже, всерьез испугался. Он покосился на Полли – мол, не говори ничего про записки мистеру О’Кифи – и запротестовал:
– Айви, тут нет ничего, кроме старого доброго чувства товарищества! Я же не хочу, чтобы Полли меня ненавидела!
– Ненавидела? Да она за тебя в огонь и в воду, сам знаешь! – прошипела Айви. – Правда, Полли?
– Ну, за это я бы не ручался, – возразил Дэвид. – Правда, Полли?
Полли не знала, что ответить: Айви глядела на нее злобно, Дэвид – умоляюще. Стоит ей сказать, что она ненавидит Дэвида, и Айви взбесится. Стоит согласиться с Айви – и Дэвиду не миновать беды.
– Мам, Дэвид вполне ничего, а как насчет пантомимы? – выдавила она.
– Не переводи стрелки! – рявкнула Айви. – Слыхал, Дэвид? Она говорит – вполне ничего. А Полли зря не скажет. Я ее знаю. Ты ее совсем приручил, и я этого не потерплю!
Полли стало обидно, что ее продуманный ответ так извратили.
– Я не это имела в виду! – возмутилась она. – Ты не умеешь читать мои мысли! И никто не умеет!
– Я – умею! – отчеканила Айви.
– Полли, Полли, пора сматывать удочки, – предостерег ее Дэвид.
– Да-да! Диктуй моей дочери, что ей делать и чего не делать! – вскинулась Айви.
Полли послушалась совета Дэвида и ушла наверх делать уроки, но вместо этого села, прислонясь спиной к дверце булькающего водогрея, и стала читать «Тайну заброшенного замка» Энид Блайтон. Это было передышкой после довольно трудных книг, которые слал ей мистер Линн, и почти совсем отвлекало от доносившегося снизу голоса Айви. В конце концов голос умолк. А потом Айви пришла и села на кровать дочери.
– Извини, Полли, я была неправа, – сказала она. – Зато мы выяснили отношения и теперь знаем, что к чему. Счастье зависит от взаимной честности. Дэвид был на этот раз честен со мной, и мы решили куда-нибудь ненадолго съездить вдвоем и наладить отношения. Я позвонила бабушке, она согласилась взять тебя, пока мы не вернемся. Ты ведь не очень против? К Рождеству мы вернемся, честное слово.
Значит, на пантомиму они не пойдут. Полли поелозила плечами по дверце водогрея и вздохнула.
– Конечно, мама, – великодушно согласилась она. – Желаю хорошо отдохнуть.
– Так я и знала, что ты это скажешь, – ответила Айви.
Полли почувствовала себя униженной. Айви могла бы и оценить ее великодушие.
И все равно было прекрасно снова пожить в бабушкином домике, где пахло печеньем, лежать в кровати в бабушкиной гостевой комнате и смотреть на «Болиголов в огне». Теперь Полли знала: картина ценная. Это ей подсказывала совесть, ведь все остальные картины, которые Полли выбрала для мистера Линна, стоили кучу денег. Полли до сих пор изумлялась, что Перри-Лерои не нагрянули к ней и не потребовали вернуть и эту картину тоже.
В школе репетиции становились все напряженнее, артистам школьного театра даже разрешили пропускать ради них уроки английского. Нинина мама помогала с костюмами. Она приходила в школу чуть ли не чаще самой Нины и шила клоунские комбинезоны. Все задействованные в пантомиме и других двух пьесах получили по пять билетов, чтобы продать родственникам. Бабушка купила у Полли один билет.
– Само собой, я приду, – сказала она. – Я бы ни за что на свете такое не пропустила. Жаль, не могу продать остальные, но все мои подруги совсем старичье – их ничем с места не сдвинешь.
Главных бабушкиных подруг звали миссис Голд и миссис Ормонд, они и правда были очень старые. Бабушка всегда говорила: «Одну я прозвала Зараза, а другую Заноза. Все остальные мои знакомые или Хныксы, или Плаксы».
У Полли осталось четыре никому не нужных билета, и тут ее осенила дерзкая мысль. Она давно мечтала написать мистеру Линну. Хотела рассказать ему про пантомиму и изложить некоторые свои новые соображения относительно Обайской Кипты. Вот способ это сделать, причем Себ нипочем не узнает.
Полли принесла в школу свои билеты и чистый конверт с маркой. И на большой перемене подошла к Нине, которая сидела на учительском столе, размахивала своими билетами и голосила:
– Еще два билета на субботу! Еще два билета на величайшее шоу на планете!
– Меняю твои два билета на свои четыре, – сказала Полли, – если ты сделаешь мне одолжение.
– Заметано! – ответила Нина. Ей страшно понравилось торговать билетами. – Какое одолжение?
– Напиши на них, что я скажу, и еще адрес на конверте, – попросила Полли.
– Ладно, – кивнула Нина. Улеглась животом на учительский стол и занесла ручку над билетами. – Что писать?
Теперь, когда дошло до дела, Полли почувствовала себя ужасно глупо. Розовея, она проговорила:
– «Я тут играю. Зовите меня Пьеро. О. К. – это овальный медальон с волосами Т. К. внутри».
– Ух ты! – ухмыльнулась Нина. – Тайны, тайны! И все?
– Все. Надписывай конверт, – велела Полли и продиктовала адрес мистера Линна.
– Э-э! – воскликнула Нина. – Это тот незнакомец, которого твоя бабушка…
– Может, да, а может, нет, – буркнула Полли и выхватила конверт.
Засунула туда билеты и заклеила. И, оставив Нину голосить: «А теперь четыре билета на пятницу! Целых четыре билета! Сделка века!», унесла надписанный конверт в школьный актовый зал. Заглянула туда и, как и рассчитывала, увидела, что там сидит Нинина мама с четырьмя другими мамами и расшивает костюм Арлекина цветными ромбиками.
Полли подошла к Нининой маме.
– Миссис Каррингтон, можно вас попросить отправить это письмо?
Доверить это жизненно важное дело Нине Полли не могла. Нинина мама была человеком куда более надежным.
– Да, конечно, ласточка, – ответила миссис Каррингтон и сунула конверт в свою корзинку для рукоделия, оставив один уголок торчать наружу, чтобы не забыть.
Полли от души поблагодарила ее и не утратила благодарности, даже когда миссис Каррингтон, не дождавшись, пока Полли уйдет, повернулась к другим мамам и громким шепотом произнесла:
– Бедная девочка! Растет без отца, сами понимаете. Стараюсь помогать ей, как могу.
Но Полли уже давно поняла, от кого Нина унаследовала страсть к сплетням, и это ее не слишком тревожило. В основном она ликовала, ведь теперь это письмо не имело к ней никакого отношения.
Костюмы дошили и примерили. Полли пришлось долго репетировать в костюме, чтобы привыкнуть к нему – рукава были слишком длинные и свисали до полу, – а после этого Нинина мама забрала постирать костюм перед пятничным представлением. Костюм был белый с огромными черными пуговицами-помпонами спереди. Когда в пятницу Полли облачилась в него и убрала волосы под тугую черную шапочку, закрепив ее шестнадцатью заколками-невидимками, она некоторое время постояла перед зеркалом, любуясь собой. Учительница рисования сделала ей белое лицо с лиловыми губами и долго и старательно выводила под правым глазом Полли огромную черную слезу. В зеркале Полли была тощая и нескладная. Бледное, линялое подобие того арлекина с украденной для мистера Линна картины Пикассо, который был меньше и безутешнее.
