Было решено, что Полли переедет к папе в первый день пасхальных каникул. Полли сложила одежду и книги в коробки, а Айви потом должна была переслать их в Бристоль почтой. И до самых каникул Полли просидела на чемоданах – жила в доме, где на самом деле уже не жила, ходила в школу, где на самом деле уже не училась.
Она смотрела на все и думала: «Вот я в последний раз слушаю, как Нина рассуждает о лифчиках; вот у меня последний урок французского в этой школе; вот у меня последняя тренировка по легкой атлетике». Она страстно ждала начала новой жизни – и от этого словно бы опустела внутри. Однако в эту пустоту то и дело врывались горькие мысли. Все ее обидели, в том числе и мистер Линн. «Можно подумать, я для него талисман какой-то, – сердилась Полли. – Не понимаю, зачем мне стоило спорить о нем с мистером Лероем». Полли была рада, что уезжает. Единственное, о чем она жалела, – что не удастся и дальше дружить с Фионой Перкс.
Часть третья
Куда теперь?
Allegro con fuoco
1
Несется конь в кромешной мгле,
Густая кровь коню по грудь.
Вся кровь, что льется на земле,
В тот мрачный край находит путь.
Томас Рифмач
Айви, холодная и рассеянная, закинула Полли на станцию, спеша на работу. Полли несла старую спортивную сумку с вещами, которые нужны были ей на первую неделю. Среди этих вещей был украденный портрет и папка с пятью солдатиками и письмами мистера Линна. Полли не знала, дорожить ли ими теперь и вообще нужны ли они ей, но оставлять их дома не хотела – вдруг Айви их выбросит.
Поезд уходил рано, а Айви накануне забыла взять наличные в банке. Ей пришлось расплачиваться за билет до Бристоля в один конец кредитной картой.
– У тебя есть деньги? – раздраженно спросила она Полли.
– Немного есть, – отозвалась Полли.
– Много тебе и не понадобится, только на дорогу, – сказала Айви. – Потом за все будет платить твой отец.
Тут Полли, охваченная внезапной тревогой, воскликнула:
– Мама! А вдруг он не захочет, чтобы я у него жила?!
– Сами разбирайтесь, – сказала Айви. – Здесь ты больше жить не будешь.
Она втолкнула Полли в поезд и ушла, даже не проверив, удалось ли ей найти свободное место или придется стоять.
Ехать было долго. В Суиндоне Полли должна была пересесть на другой поезд. К этому времени она ужасно проголодалась и купила в станционном буфете плюшку, за которую пришлось отдать почти все деньги. Полли и не подозревала, что еда такая дорогая. Она ела плюшку и читала «Золотую ветвь». «Золотую ветвь» она читала всю дорогу. Поначалу, когда поезд только отъехал от Мидлтона, Полли была уверена, что от волнения не сможет сосредоточиться на книге. Но стоило ей прочитать начало – о человеке, который ходит вокруг дерева в священной роще, ожидая, когда придет другой человек, и убьет его, и займет его место, – и книга ее захватила. Дальше книга увлекала в полное открытий путешествие по верованиям и сюжетам, которых Полли раньше и представить себе не могла. Она погрузилась в чтение, как когда-то в книги из первой посылки мистера Линна, – проглотила «Диану и Вирбия», «Симпатическую магию», «Магический контроль над погодой», «Колдунов-правителей», «Воплощенных богов в образе людей», «Священный брак», – и тут поезд приехал в Суиндон. Потом Полли перешла к «Поклонению дубу», «Опасностям, угрожающим душе», «Табу на предметы», «Правителям, предаваемым смерти по истечении установленного срока». И собиралась начать главу про «Временных царей», но, подняв голову, обнаружила, что уже Бристоль, вокзал Темпл-Мид.
Папа ждал ее за турникетом. Полли на секунду обомлела, обнаружив, что он весь седой – почти как бабушка. Папа, наверное, тоже на секунду обомлел – он смотрел на Полли, словно не веря, что это она. Однако он тут же улыбнулся знакомой улыбкой со складочками в углах рта и обхватил ее жилистыми руками. Он похудел – Полли это сразу почувствовала.
– Ну и дела! – воскликнул он. – Ты стала совсем взрослая! Хорошо доехала?
– Читала, – ответила Полли и показала ему книгу.
Папа скорчил гримасу.
– Солидная, – заметил он. – Ну, пошли. Поедем на автобусе. Машину взяла Джоанна – она ездит на ней на работу.
В автобусе Полли все ждала, когда папа спросит у нее про ссору с мамой или, по крайней мере, про школу. Но папа ничего не спрашивал. Он весело болтал – рассказывал всякие занятные истории про Бристоль. Здесь говорят с иностранным акцентом, сказал он, а самое диковинное – прибавляют «л» в конце каждого слова, оканчивающегося на гласный. И рассказал ей бородатый анекдот про жительницу Бристоля, у которой было три дочери – Ида, Делла и Мейбл, но из-за акцента получалось «Идол Делал Мебель». Полли посмеялась. Она смеялась всему, что говорил ей папа, однако его болтовня только заставляла ее смущаться и чувствовать себя чужой, будто она была малознакомая гостья, которую папа развлекал из вежливости. «Ну, ведь он меня давным-давно не видел», – утешала она себя. И конечно, папа был ей рад.
– Наконец-то ты приехала, вот славно! – повторял он. – Джоанна будет счастлива.
Они вышли на остановке, окруженной большими квадратными домами, построенными из розоватого камня, – вид у них был богатый и элегантный, – а потом еще долго шли пешком. Сначала Полли думала, что они идут к дому, где живет папа, но, когда они дважды перешли одну и ту же улицу, она поняла, что они просто гуляют. Папа весело болтал, и они гуляли, пока не стемнело и Полли не продрогла до костей. Наконец папа посмотрел на часы.
– Наверное, Джоанна уже отдохнула после работы, – сказал он.
И повел Полли в один из квадратных каменных домов на той же улице.
Папина с Джоанной квартира была на верхнем этаже большого каменного дома. Папа отпер дверь и впустил Полли в коридор с высоким потолком и чистыми-чистыми крашеными стенами; вдали виднелся ковер, похожий на очень чистенькую овсяную кашу. Всяческие украшения – расписные ложки, каменные яйца, ракушки – были тщательно продуманными группками разложены на белых столиках вдоль коридора или развешены по стенам.
– Ой. Кстати. Сними ботинки, – попросил папа. – Ковер.
Он и сам снял ботинки. Полли последовала его примеру и следом за папой двинулась по овсяному ковру в одних носках, чувствуя себя такой же чужой, как бывает, когда первый раз приходишь домой к новой школьной подружке. В конце коридора была кухня с белым полом, зелеными эмалевыми светильниками, вьющимися зелеными растениями в горшках и чистым-чистым, белым-белым столом посередине. У стола стояла Джоанна и лила кипяток из ярко-красного электрического чайника в китайский заварочный чайничек. Она подняла гладкую темную головку и посмотрела на них, и Полли тут же почувствовала себя страшной неряхой. Джоанна источала красоту и опрятность.
– Джоанна, – сказал папа. – Это Полли.
– Рада наконец-то познакомиться с тобой, Полли, – сказала Джоанна.
