Сказала она это холодным официальным тоном, словно Полли зашла на чашку чая. Но ведь они с Джоанной и правда видятся впервые в жизни, напомнила себе Полли. Поначалу ей показалось, будто Джоанна удивилась, увидев ее, – возможно, она ожидала, что Полли еще совсем маленькая, – однако через две минуты Полли поняла, что у Джоанны всегда удивленный вид, поскольку глаза у нее открыты шире, чем у обычных людей. Большие темные глаза Джоанны и правда были округлены, точно она все время напряженно старалась не поднимать на что-то брови.
– Тебе понадобится ванная, – сказала Джоанна Полли. – Редж, чай еще не заварился. Не разливай его, пока мы не вернемся.
Она показала Полли ванную. Это была чудесная, роскошно убранная комната, серая с золотом: зеркала по стенам, серый ковер на полу, серо-золотая ванна, серые занавески и золотое мыло. Даже туалетная бумага была серая в золотой цветочек.
– Здесь так красиво, – смущенно проговорила Полли.
– Да, я люблю, когда в доме чисто и прибрано, – ответила Джоанна. – Редж хочет завести кошку, но я ему говорю, что нам нельзя. От кошек беспорядка почти как от детей.
Полли хотела заверить Джоанну, что будет очень стараться не устраивать беспорядок, однако Джоанна уже ушла. Полли воспользовалась красивым серым унитазом, надеясь ничего не напутать. Рядом с унитазом было еще одно устройство, похожее на унитаз, и Полли решила, что на самом деле это безе, то есть биде, да-да, так оно и называется. Она испуганно огляделась, не оставила ли после себя какого-нибудь беспорядка, и по овсяночному ковру вернулась в кухню, где папа с Джоанной вели учтивый, будто при посторонних, разговор над пахучим чаем. Чай Полли не понравился, но она из вежливости промолчала.
Вся квартира была красивая и прибранная, кроме гостевой комнаты. Там стояли швабры, картонные коробки, гладильная доска и старая красная кушетка, которая должна была служить Полли кроватью. От этого Джоанна ужасно разволновалась.
– Надеюсь, тебе будет не очень неудобно. Мы тут еще не разобрали, – сказала она. – У нас редко бывают гости.
И она забегала вокруг Полли – достала три лиловых полотенца разных размеров, застелила кушетку сиреневым постельным бельем с одеялом в тон, пока Полли беспомощно топталась рядом и спрашивала, чем помочь.
– Нет-нет! – возразила Джоанна. – Это обязанность хозяйки дома.
То же самое она твердила, когда Полли вызвалась помочь приготовить ужин. Джоанна сделала все сама – точными аккуратными движениями и тщательно закрывая все-все фольгой. Полли болталась в кухне, смотрела и не знала, чем еще заняться.
– Мы вегетарианцы, – сообщила Джоанна. – Надеюсь, ты не против.
Полли было все равно, что есть. Она хотела так и сказать, но в последний момент побоялась показаться обжорой и просто что-то промямлила. А когда ужин был готов, Полли невольно подумала: «Теперь понятно, почему папа такой худой». Вслух она, конечно, ничего не сказала. Похоже, папа был вполне доволен жизнью – он улыбался и шутил то с Джоанной, то с Полли, – однако вскоре Полли невольно задумалась о том, почему папа с Джоанной никогда не говорят друг другу никаких теплых слов. Разговор был вежливый и светский, будто они развлекали Полли. Может быть, они не хотят говорить при ней ничего важного, пока не привыкли к ее присутствию?
Как выяснилось, в доме была посудомоечная машина, и помыть посуду Полли тоже не удалось. Они перешли в красивую гостиную, где ковер был точь-в-точь густая и шерстистая овсянка, а кресла – кожаные, белые, и немного посидели, слушая странную музыку, похожую на тихий перезвон. Полли не помнила, чтобы папе раньше нравилась такая музыка.
– Мы должны показать Полли Бристоль? – спросила Джоанна. – Мне придется завтра взять отгул?
– Нет-нет, – поспешно ответил папа. – Я же знаю, какой зверь твой начальник. Я сам отпрошусь с работы и погуляю с Полли.
Той ночью Полли спала плохо. Гостевая кушетка оказалась неудобной. И к тому же Полли почему-то была взвинченная, ей было на удивление не по себе. Что-то где-то не сходилось, что-то пошло неправильно. Джоанна держалась так, словно считала, будто Полли приехала всего на несколько дней. Нет, этого не может быть. Папа ведь сказал ей, что Полли теперь будет здесь жить. А может, мама плохо объяснила папе? Может, дело в этом? Айви написала папе, но, когда у нее каменное настроение, она не всегда говорит все до конца. Да и по папиному поведению непохоже, будто он считает, что Полли здесь навсегда. Ох, как же будет глупо и неудобно, когда Полли наконец все объяснит! От всех этих мыслей ей окончательно стало не по себе, и она в темноте вынула из сумки украденную фотографию. Включать свет не хотелось – вдруг она по пути повалит швабры или свернет гладильную доску и перебудит папу с Джоанной, – но она крепко ухватилась за овальную рамку и поерзала, укладываясь среди бугров на гостевой кушетке, и это ее почему-то успокоило. Так она и заснула с портретом в руке.
Наутро она попыталась задать папе с Джоанной прямой вопрос – знают ли они, что она приехала к ним жить. Она сделала несколько попыток, однако ей не удалось продвинуться дальше «А вы знаете, ведь я…». Джоанна была поглощена ритуалом сборов на работу и к тому же деятельно, старательно и с большой помпой готовила Полли завтрак, и слушать ей было некогда. Она по-прежнему не позволяла Полли помогать. Полли решила махнуть на это рукой и спросить у папы днем.
После завтрака они с папой пошли пешком на Клифтонский подвесной мост. Пока Полли им любовалась, папа рассказал ей знаменитую историю про одну викторианскую даму, которая хотела покончить с собой и бросилась с моста. Однако ущелье, где протекает Эйвон, очень глубокое, падать высоко, а леди была в кринолине, и он раздулся, как парашют, и спас ей жизнь. Потом папа рассказал не менее знаменитую историю про студентов, которые первого апреля, в день дураков, спрыгнули с моста на длинных эластичных тросах. И так и болтались, словно раскидайчики, пока полиция не втянула их обратно и не арестовала за нарушение общественного порядка. Полли посмеялась. Однако улучить момент и спросить папу, понимает ли он, что она приехала не в гости, становилось все труднее.
Потом они пошли в зоопарк. Полли обнаружила, что спросить папу прямо у нее никак не получается – слова застревают в горле. Однако возле белых медведей она отважно начала:
– Кажется, я вам с Джоанной совершенно некстати…
– Просто Джоанна еще плохо тебя знает! – тут же перебил ее папа. – Подожди немного, и она к тебе привыкнет!
Говорил он так уверенно, что Полли с колоссальным облегчением подумала: да, он все понимает! Ну, тогда хорошо.
Они посмотрели морских львов и слонов, а потом пошли в павильон тропических птиц. Для Полли это было настоящее волшебство: птицы внутри свободно порхали, пролетали над головой и садились на ветки деревьев, которые тоже росли в павильоне, под стеклянной крышей. Теплый влажный воздух был полон щебета и трепетания крыльев.
– Это как будто у меня в мыслях, если подглядеть, когда я мечтаю! – воскликнула Полли. – Ой, как хочется приходить сюда почаще!
