— В самом деле? — произнес Броди, усаживаясь на стул напротив дивана.
— И это еще не все, папа, — сказал Мартин. — Там был еще рулон толя.
— И человеческая кость, — добавил Шон.
— Я сказал: она походила на кость человека, — вставил Хупер. — Сразу трудно было установить. Это могло быть и ребро быка.
— Я считал, что вы, ученые, можете легко определить такие вещи, — заметил Броди.
— Не всегда, — ответил Хупер. — В особенности если это только часть кости, похожей на ребро.
Броди сделал большой глоток виски.
— Слушай, па, — сказал Билли. — Ты знаешь, как дельфин убивает акулу?
— Из ружья?
— Нет, что ты. Он бьется в нее носом, пока не забивает насмерть. Так говорит мистер Хупер.
— Потрясающе, — сказал Броди и осушил стакан. — Пойду повторю. Кому еще принести?
— Но ведь завтра на работу? — спросила Эллен.
— Ну и что? Не каждый день мы устраиваем такие шикарные вечера. — Броди направился в кухню, но его остановил звонок в дверь. Он открыл ее и увидел Дороти Медоуз, маленькую и хрупкую, одетую, как всегда, в темно-синее платье с ниткой жемчуга на шее. Позади нее стояла какая-то девушка — Броди догадался, что это Дейзи Уикер — высокая, стройная, с длинными прямыми волосами. На ней были брюки и сандалии. На лице никакой косметики. За Дейзи Уикер виднелась фигура Гарри Медоуза, его уж ни с кем не спутаешь.
— Ну вот, наконец-то, — сказал Броди. — Входите.
— Добрый вечер, Мартин, — сказала Дороти Медоуз. — Мы встретили мисс Уикер у самого вашего дома.
— Я шла пешком, — сказала Дейзи Уикер. — Всегда приятно пройтись.
— Отлично, отлично. Проходите. Я — Мартин Броди.
— Знаю. Я как-то видела вас, когда вы разъезжали на своей машине. У вас, должно быть, интересная работа.
Броди засмеялся:
— Я вам все о ней расскажу, если только это не нагонит на вас сон.
Броди провел Дейзи Уикер и Медоузов в гостиную, предоставил Эллен познакомить их с Хупером, а сам взял заказы на напитки: виски со льдом для Гарри, содовая вода с лимонной корочкой для Дороти и джине тоником для Дейзи. Он снова налил себе и, пока готовил напитки, понемногу отпивал из своего стакана. А перед тем как вернуться в гостиную, щедро плеснул в свой стакан виски и немного лимонада.
Вначале он принес напитки Дороти и Дейзи, затем вернулся на кухню за напитками для себя и Медоуза. Он сделал последний большой глоток перед тем, как присоединиться к компании, и тут в кухню вошла Эллен.
— Ты не слишком много пьешь? — спросила она.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказал он. — За меня не беспокойся.
— Ты был не очень-то любезен.
— Разве? Мне казалось, я был очарователен.
— Я так не считаю.
Он улыбнулся ей и ответил:
— Чепуха все это. — И тут же понял, что она права: ему не надо больше пить. Он вошел в гостиную.
Дети поднялись наверх. Дороти Медоуз, устроившись на диване рядом с Хупером, расспрашивала его о работе в Вудс-Холе. Медоуз, сидя напротив, молча слушал. Дейзи Уикер стояла одна в другом конце комнаты у камина, на губах ее играла легкая улыбка. Броди подал стакан Медоузу и подошел к Деззи.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил он.
— Улыбаюсь?
Я не заметила.
— Вспомнили что-нибудь забавное?
— Нет. Мне просто интересно. Я никогда не была в доме полицейского.
— Что вы ожидали увидеть? Решетки на окнах? Часового у дверей?
— Нет, нет. Просто любопытно.
— И к какому выводу вы пришли? Обычный нормальный дом, как и у любого другого человека, не так ли?
— Пожалуй, да… в некотором роде.
— Что вы хотите этим сказать?
— Нет, ничего особенного.
Она отпила немного из своего стакана и спросила:
— Вам нравится быть полицейским?
Броди не мог определить, звучала ли в ее вопросе враждебность.
— Да, — ответил он. — Это хорошая работа, и в ней есть определенный смысл.
— Какой же смысл?
— А вы не знаете? — сказал он, слегка раздражаясь. — Поддерживать правопорядок.
— Вы не чувствуете отчуждения?
— Почему, черт возьми, я должен чувствовать отчуждение? Отчуждение от кого?
— От людей. Я хочу сказать, что главный смысл вашего существования — говорить людям, чего им нельзя делать. Разве это не заставляет вас чувствовать себя не таким, как все?
Броди сначала подумал, что над ним подтрунивают, но девушка ни разу не улыбнулась, не усмехнулась и ни разу не отвела глаза в сторону.
— Нет, я не чувствую себя «не таким, как все», — сказал он. — Я не понимаю, почему у меня должен быть такой комплекс, а не у вас, к примеру, из-за того, что вы стоите за прилавком в этом, как его бишь… «Bibelot». Да, кстати, чем вы там торгуете?
— Мы продаем людям прошлое. Это их утешает.
— Как это — продаем прошлое?
— Мы продаем старинные вещи. Их покупают люди, которые ненавидят свое настоящее и обретают уверенность, только возвратившись в свое прошлое. В свое или чужое. Они купят старую вещь и как будто возвращаются в прошлое. Держу пари, для Вас это тоже важно.
— Что? Прошлое?
— Нет, обрести уверенность. Разве это не самое главное в профессии полицейского?
Броди поглядел в другой конец комнаты и увидел, что у Медоуза пустой стакан.
— Извините, я должен проявить заботу о своем друге.
— Конечно. Приятно было поговорить с вами.
Броди отнес стакан Медоуза и свой собственный на кухню. Эллен наполнила вазочку крошечными сухими кукурузными палочками.
— Где, черт возьми, ты раскопала эту девицу? — спросил он.
— Кого?
Дейзи?
Я говорила тебе, она работает в «Bibelot». — Ты когда-нибудь разговаривала с ней?
— Да, немного. По-моему, она очень мила и неглупа.
— Она чокнутая. Когда такие начинают драть глотку у нас в участке, мы их живо укрощаем.
Он налил сначала Медоузу, потом себе. Подняв глаза, он увидел, что Эллен смотрит на него в упор.
— Что с тобой? — спросила она.
— Мне не нравится, когда гости оскорбляют меня в собственном доме.
— Помилуй, Мартин. Я уверена, что она вовсе не хотела тебя оскорбить. Наверное, она просто сказала то, что думала, сейчас это в моде, как ты знаешь.
