— Представляешь, Костя, ноги не ходят… Никогда себя таким беспомощным не чувствовал… Ну, ничего — он посжимал мячик, — я еще на руках ходить буду… Так ты его найдешь?
— Зачем нам Плетнев? Обычно цель террористического нападения — достижение максимального политического эффекта.
— Да, обычно это так, — кивнул Турецкий. — Но стопроцентной гарантии дать нельзя. Сейчас главное — понять, кто проводил эту операцию и почему она была проведена именно таким образом. И я спрашиваю: ты поедешь или нет?
— Я вроде не тороплюсь пока, — притворно обиделся Меркулов.
— Я не о том, — с досадой сказал Турецкий. — Плетнева найдешь?
Меркулов вздохнул:
— Саша, давай смотреть на вещи трезво. Чем нам сможет помочь Плетнев? Насколько помню, его же невменяемым признали, он два года в Институте Сербского провел. Едва ли он сейчас…
— Может, ты и меня считаешь невменяемым? — перебил Турецкий. — Костя, я знаю, о чем говорю! Этот амулет — не случайность, я уверен! А вдруг какая-то секта, помешанная на культах… Всякие там вуду-шмуду. Африканские страсти.
Меркулов хмыкнул:
— Очень интересная теория для представления присяжным. Но ты сам знаешь, что все никогда не удается объяснить. Причем в любом деле. И даже без колдунов. Ничем нам Плетнев не поможет. Он — Джеймс Бонд, а тут Шерлок Холмс нужен. И Эркюль Пауро. То есть ты да два веселых гуся. — Меркулов бодрился искусственно, он вовсе не думал, что Турецкий в его нынешнем состоянии на что-то годится.
Турецкий поморщился:
— Какие там присяжные, какой там суд! Давай сами сначала разберемся. Я уверен, искать надо среди наших бывших головорезов-интернационалистов.
А тут Плетнев как раз сумеет нам помочь. — И безо всякого перехода он вдруг сказал: — Как-то китайский император шел по ночному лесу домой. И увидел тигра, который уже готов был прыгнуть на него. Император выстрелил в тигра из лука. И убежал. Но утром он вернулся посмотреть, что с тем тигром стало. Когда он подошел к нему, то понял, что пробил стрелой камень. Какой вывод сделал император?
Меркулов удивленно смотрел на Турецкого — что все это значило?! Что еще за восточные премудрости? Турецкий подмигнул. Тогда Меркулов оглянулся. В дверях стояла Ирина Генриховна и укоризненно качала головой.
Турецкий расплылся в улыбке, хотя чувствовал себя явно не лучшим образом — лоб у него был весь в испарине:
— Ирка, ну, прости, прости! Я злостный нарушитель режима, все про себя знаю! Хочешь — позови сестру, и пусть мне в наказание сделают витаминный укол. Побольнее! Собственно, по-другому они тут и не могут.
— Так какой вывод он сделал? — вдруг с интересом спросила жена.
— Кто?
— Император.
— Намерение пробивает камень! — торжественно заявил Турецкий. И быстро добавил: — Костя, и держи меня все время в курсе, слышишь?!
— В курсе чего? — встрепенулась Ирина Генриховна.
Меркулов лишь вздохнул, правда, отметив про себя, насколько напористый и властный у Турецкого был сегодня тон. Будто не с того света выкарабкивается, — всего лишь прилег отдохнуть человек, просто после обеда. Сиеста. Заслуженный, хотя и необязательный отдых. Обычное дело…
— Ирка, — сказал вдруг Турецкий, — а ты помнишь свой сон? Ну, тот, про шахидку, которая меня взорвала, — помнишь же, рассказывала?
— Что за сон? — удивился Меркулов.
Ирина молчала. Но, судя по выражению ее лица, она определенно вспомнила, о чем речь. Да вряд ли и забывала.
— Еще с год назад ей что-то такое снилось, — ответил за жену Турецкий.
— Ну, — отмахнулся Меркулов, — мало ли что когда кому снилось!
— Там еще какое-то продолжение затейливое было, — не успокаивался Турецкий.
Ирина, однако, тему развивать не пожелала…
Когда они наконец ушли, Александру Борисовичу почти сразу стало плохо: тело охватила сильная слабость, голова кружилась, на лбу выступил холодный пот. Он с отвращением прислушивался к жалобам своего тела. Дурнота все никак не проходила, казалось, что в желудке у него лежит камень, сердце билось быстро и неровно… Эх, только бы уснуть. Турецкий с досадой нажал на кнопку вызова медсестры — укол в самом деле теперь был необходим.
Меркулов
Они были уже во Владимирской области. Проехали населенный пункт Киржач, стоящий на берегу одноименной речки.
Несмотря на все окружавшие признаки жизни и относительной цивилизации, Меркулов остро сознавал, что вокруг стоит мертвенный покой. А взять ту же Москву — в шесть утра она уже бурлит. Нет, все-таки сельский мир напрочь лишен всякого звукового — человеческого и промышленного — резонанса. Что как раз и делает его весьма симпатичным для оздоровительных наездов в наугад арендованный дом или воскресных вылазок, но… решительно непригодным для человеческого существования. Сельские жители, разумеется, думают иначе: дай им волю, они бы выстлали мхом Красную площадь и запустили бы плющ по стенам ГУМа…
Так думал Меркулов, сворачивая с шоссе на проселочную дорогу, и почти сразу же машина остановилась. Ирина вопросительно посмотрела на него.
— Просто я не уверен в траектории нашего движения… — пробормотал Константин Дмитриевич и полез в бардачок за картой.
— Так, может, не стоило отпускать водителя? — спросила Ирина вполне невинным тоном. Эту тему они обсуждали, когда выехали из Москвы, около получаса.
— Что сделано, то сделано. И водитель мой эту местность тоже не знает. Он — по Москве узкий специалист. Сейчас разберемся.
— Понятно, — насмешливо протянула Ирина. — Все вы — узкие специалисты.
— Зато — хорошие, — веско сказал Меркулов и сунул карту обратно. — Все правильно. Лучше вот что мне скажи… Ириш, ну зачем тебе это надо? Тебе сейчас отдыхать нужно не меньше, чем Сашке. Ты столько перенесла за последнее время. А тут еще такие поездки… — Ирина не отвечала. — Вообще не уверен, что мы эту деревню найдем до вечера… Ладно, поехали, — резюмировал Меркулов, поскольку никакого впечатления его слова на спутницу не произвели.
Дорога начала подниматься в гору. Кругом были засеянные поля, к ним отлого спускались еще недавно желтоватые склоны — это была выгоревшая трава. Пашни ползли вверх по откосам. Теперь, когда они забрались выше, ветер сильнее колыхал колосья. Дорога была белая и пыльная, и пыль поднималась из-под колес и повисала в воздухе за машиной.
— Как называется деревня, я забыла, — спросила Ирина, — что-то там про клоунов?…
— Скоморохово.
Она вытащила карту, поизучала ее немного и безапелляционно заявила:
— Во-первых, если мы тут срежем по лесу, то выедем на этот участок… Наверняка это и есть ваше Скоморохово.
— А во-вторых?
— А во-вторых, вам придется смириться с моим присутствием.
