Июнь 199…
Сегодня мы были на авиасалоне в Ле Бурже. Видела, как летают наши Су и Миги, и познакомилась с генеральным директором Росвоенпрома. Это солидный дядечка с офицерскими манерами, хоть и в штатском.
После салона китайцы пригласили русскую делегацию в ресторан отметить удачную сделку. Подавали русские блюда, но на французский манер: канапе с черной икрой, заливную осетрину, грибы (наверняка трюфели, а не нормальные русские боровики). Ч. устроил мне скандал, придравшись к мелочи, как он обычно делал. Ему не понравилось, что я много смеюсь: «На тебя все смотрят, ты выглядишь, как идиотка!» Кончилось тем, что он напился и стал приставать ко всем юбкам. Его быстро подмела какая-то полукровка из азиаток. Когда стали разъезжаться, выяснилось, что он меня попросту бросил в ресторане одну. Росвоенпромовец предложил подвезти меня до отеля. В машине мы немного поговорили.
Когда я подошла к двери номера, Ч. не захотел мне открывать. Я попросила коридорного открыть дверь своим ключом. Ч. заперся с этой азиаткой в спальне. Увидев меня, кинулся на меня с кулаками. Произошла жуткая драка. Я отбивалась от него гостиничной лампой на длинной ножке. В конце концов Ч. вышвырнул меня за дверь. Росвоенпромовец пытался его урезонить, но разве он в состоянии кого-то слушать? Я хотела собрать вещи и улететь в Москву, но росвоенпромовец отговорил. Он пригласил меня переждать бурю в его номере. Я согласилась.
Слово за слово. Он сказал, что на будущей неделе уезжает на авиасалон в Малайзию и без обиняков предложил поехать вместе с ним. («Донна Роза! Я старый солдат и не знаю слов любви. Но когда я увидел вас, донна Роза…» Нет, это не его слова, конечно, это слова генерала из фильма про тетушку Чарли. Но смысл был примерно тот же.) Сергей Станиславович мне сразу понравился. Что ни говори, а в мужчинах другого поколения осталось хотя бы элементарное чувство галантности по отношению к женщине. Сергей Станиславович сразу честно предупредил, что для его семьи я не существую, но он позаботится о том, чтобы у меня в Москве было жилье и необходимые средства.
В ту же ночь я стала его любовницей и до сих пор ни разу не пожалела о том, что Бог избавил меня от Ч. Этот мелочный придурок в отместку аннулировал мой банковский счет и забрал половину драгоценностей, которые я по глупости оставила на прежней даче его друга. Урок на будущее: в любую поездку все брать с собой! Ведь никто не знает, что может случиться!
С Сергеем Станиславовичем я отдыхаю. Он не извращенец (по крайней мере, пока я этого за ним не замечала), любит здоровый секс и коллекционирует западных экспрессионистов. Я живу в пансионате «Подмосковные зори», у меня отдельный домик с финской сауной, обедаю в ресторане, занимаюсь на тренажерах (с Ч. я совсем себя запустила!), учусь играть в теннис на здешнем корте и могу гулять сколько влезет по сосновому бору. Здесь все охраняется, как на военном полигоне. Соседей я не знаю, они меня тоже. Сергей Станиславович навещает меня раз в неделю, остается на два-три дня…"
Когда я ворвался в кабинет Грязнова, часовая стрелка едва подошла к цифре «10».
Вячеслав Иванович Грязнов и следователь Савицкий сидели за столом и пили чай. Вид у них был какой-то… нерадостный, что ли…
– Вызывали? – весело спросил я.
Настроение с утра у меня было очень хорошим. Я проснулся рано утром, совершил небольшую пробежку вокруг дома, немного позанимался с восьмикилограммовыми гантелями, потом принял контрастный душ. Одним словом, я чувствовал себя замечательно.
Правда, стоило мне выйти из ванной, как задребезжал звонок телефона. В трубке раздался голос Грязнова:
– Юра, можешь заехать ко мне? Срочное дело. – И, не дожидаясь ответа добавил: – Жду.
Вячеслав Иванович в своем репертуаре…
И вот через сорок минут я был в МУРе.
– Заходи, – кивнул мне Грязнов, – садись.
Я присел на свободный стул и приготовился слушать.
– Итак, – начал Грязнов, – Лена Бирюкова твоя в полной несознанке, как я понимаю?
– Почему это «моя»? – возмутился я.
– Вячеслав Иванович хотел сказать «твоя подзащитная», – объяснил Савицкий.
– А-а… Ну да. Если это можно назвать «несознанкой». Мы тут прикинули с ней, никаких причин для того, чтобы убивать своего любовника, у нее нет.
Грязнов с Савицким одновременно презрительно фыркнули.
– «Прикинули», – передразнил меня Савицкий, – «с ней». Конечно, она тебе столько причин найдет, по которым ей совершенно невыгодно мочить своего Осепьяна, что ей скорее надо будет орден давать. А вот следователю, который занимается делом об убийстве Сурена Осепьяна, почему-то так не кажется.
Я пожал плечами:
– Ну, разумеется. Его дело – обвинять, а мое – защищать. Почувствуйте разницу.
Савицкий сердито покачал головой.
– Не «обвинять», а разобраться в причинах преступления. Серьезного, между прочим. Умышленного убийства. Вот видите, Вячеслав Иванович, какие они, адвокаты эти, – добавил он, поворачиваясь к Грязнову, – так и норовят передернуть…
– Ну-ну, Володя, – защитил меня Грязнов, – Юра бывший наш коллега. Я его хорошо знаю. Он лишнего никогда не скажет.
Савицкий недоверчиво посмотрел на Грязнова и фыркнул. Как я понял, эти двое знали друг друга давно и хорошо.
– Ну прошу прощения, ошибся. Но знаете, Владимир Николаевич, когда Генрих Розанов попросил меня взять это дело, то сказал, что все уже в принципе решено. Там, – я выразительно поднял указательный палец вверх, – понимаете? Я не думаю, что если кто-то неизвестный уже все решил заранее, то решение это справедливо.
– А чего же ты согласился? – задал провокационный вопрос Грязнов. – Если подозревал, что тут нечисто?
– Каюсь, деньги нужны были. А Розанов, конечно, условие поставил. С другой стороны, ну поручил бы он это дело кому-то другому, тому же Славину, например. Что бы от этого изменилось? Ничего. И кроме того, я же не знал обстоятельств дела, когда Розанов мне его подсовывал…
– Ясно. Ну а теперь ты с обстоятельствами знаком?
– Вполне.
– Хорошо, – Савицкий положил перед собой объемистую папку, – вот следственные материалы дела об убийстве Осепьяна.
– Можно ознакомиться? – Я потянулся к папке.
– Ручонки-то шаловливые при себе держи, – закрыл руками папку Савицкий, – придет время, закончится следствие – ознакомишься. И подзащитную свою тоже ознакомишь. Только имей в виду, теперь я занимаюсь этим делом.
– Как так? – удивился я.
– А вот так. После того как стало ясно, что Осепьян был одной из заинтересованных сторон в торговле радиоактивными материалами, руководство приняло решение соединить дело, которое веду я, с делом об убийстве Осепьяна.
– Власенков-Косой раскололся, – вставил Грязнов, – он назвал и Осепьяна, и каких-то неизвестных туркмен, с которыми бандитский авторитет Свищ имел дело.
