На следующий день в нужное время Лана уже ждала в подъезде.
Там было темно, что было Лане скорее на руку. Она устроилась у окна на втором
этаже, отсюда хорошо просматривалась дорожка к парадной, по которой пойдет
Надежда Лебедева. Ждать пришлось довольно долго. От волнения на лбу у Ланы
выступила испарина. Лана протерла лоб ароматизированной бумажной салфеткой и, привычным
движением сложив салфетку несколько раз, отбросила ее.
Вот из-за угла дома показалась Лебедева. Она медленно шла, с
трудом таща тяжеленную огромную сумку. Неожиданно Лана испытала к ней что-то
вроде жалости: усталая немолодая женщина в старой, поношенной куртке, с тяжелой
ношей… И это принято считать семейным счастьем? Может быть, судьба не так уж и
обделила Лану?
Она взяла себя в руки — такие сомнения могли ее погубить —
отступать было поздно. Лана достала все тот же гаечный ключ. Вот Надежда свернула
на дорожку к дому, и Лана бросилась вниз, чтобы успеть раньше нее к лифту. У
лифта была тьма-тьмущая — лампочку выбили. Входная дверь хлопнула, впустив еле
различимую женскую фигуру. Женщина тяжелой неуверенной походкой приблизилась к
лифту и нажала кнопку. Лана в последний момент решила не садиться с ней в лифт,
она шагнула ближе и, вложив в удар всю свою силу, ударила разводным ключом
тетку по затылку. Хотя капюшон должен был смягчить удар, но по страшному хрусту
кости Лана поняла, что все кончено.
Подъехал лифт, двери его раскрылись, свет, хоть и слабый, на
мгновение ослепил Лану, она схватила обмякшее тело под мышки и поспешно втащила
его в кабину. Потом нажала кнопку верхнего, девятого, этажа и выскочила наружу.
Выходя, она зачем-то оглянулась на свою жертву, и на лбу у нее опять выступила
испарина: на грязном полу лифта лежала в странной и неудобной позе немолодая
плохо одетая женщина, абсолютно незнакомая. Не Надежда Лебедева.
Времени на раздумья не оставалось, Лана спрятала гаечный
ключ и выскочила из подъезда как ошпаренная. На улице она опомнилась и пошла к
метро быстрым шагом, стараясь не бежать.
Дома она долго стояла под горячим душем и не могла
согреться. Ее бил нервный озноб. Осечка! Она убила совершенно другую женщину.
Что с ней творится? Ночью она не могла сомкнуть глаз. Что она делает? Она
убивает людей уж вовсе непричастных. Что же она за чудовище? Но через минуту
она вспомнила недавний разговор с Беспрозванным — и поднимающийся в душе
животный страх убедил ее, что выхода у нее нет, а что пострадала какая-то
случайная тетка — да черт с ней! Кому она нужна!
Но, однако, как же так могло получиться? Ведь она, Лана,
точно видела, как Надежда свернула к дому, куда же она потом делась? И откуда
взялась та, другая? Внутренний голос подсказывал Лане, что начались неудачи. Ей
было страшно даже представить, что она опять пойдет в тот злополучный подъезд,
поэтому Лана решила отложить Лебедеву до более удобного случая, а пока заняться
Верой Вересовой.
Найдя ее дом, она обреченно присвистнула — такой от него
веяло надежностью и безопасностью. Она не успела даже подойти к подъезду, как
оттуда вышел, очевидно, увидев ее на видеокамере, здоровенный охранник, шагнул
в ее сторону и сказал сквозь зубы скучным голосом:
— А ну, пацан, проваливай отсюда. Нечего тебе тут!
Нечего, так нечего. Лана отошла подальше, нашла удобный
наблюдательный пункт и начала первую фазу операции — вычислила окна квартиры
Вересовых. Потом стала ждать. Ждать она умела.
Очень скоро она поняла, насколько будет трудна ее затея — из
дома выходили и входили либо крепкие, спортивного вида ребята-телохранители,
либо люди, за километр излучающие богатство и уверенность в себе, окруженные
такими же крепкими ребятами.
Наконец она увидела, как в окнах Вересовой квартиры погас
свет, и на улицу вышла хорошо одетая женщина средних лет с собакой. По всему
выходило, что это Вера Вересова.
Лана тихонько двинулась за ней, соблюдая дистанцию. Ее
нервировал крупный боксер. Собака, конечно, не позволит приблизиться к
хозяйке.., и вообще, Лана с детства побаивалась собак. С другой стороны, собака
— это ежедневные прогулки, как правило, по одному и тому же пути, что позволит
не упустить свой шанс. Пока следовало изучить маршрут прогулок и вообще все
привычки Веры Вересовой.
В результате своих наблюдений Лана пришла к выводу, что
приблизиться к Вере незаметно она не сможет. Дом отпадал из-за охраны, прогулки
— из-за собаки. Следовательно, придется достать пистолет и убить Веру издали.
Конечно, пистолет — это опасно, можно засветиться, да и стреляет она не очень-то, —
еще давно, в институте, знакомый водил ее как-то в тир, но другого выхода не
было.
Несколько дней Лана металась в поисках оружия. Не найдя
ничего достаточно надежного, она снова наведалась к Вериному дому и застала там
ужасный переполох — рядом с подъездом стояло несколько милицейских машин, люди
в форме и без нее, в пятнистых комбинезонах и цивильных костюмах суетились,
что-то горячо обсуждали, входили и выходили. Потом в общую сутолоку влились
люди в белых халатах из подъехавшей «скорой», но их завернули на стоянку,
потому что машина-то собственно взорвалась там, но милиции было полно везде.
Лана рискнула приблизиться к небольшой толпе у подъезда. В
общей сутолоке на нее никто не обратил внимания, на что она и рассчитывала.
Охранник, щеголяя своей осведомленностью, трепался:
— ..да, от «Жигулей», типа того, ничего не осталось,
взрыв такой был — БТР разнесло бы всмятку!
— А что это — в таком доме — и «Жигули»? — лениво
спросили в толпе.
— Да она по хозяйству ездила, в магазин там, типа того.
У самого-то, конечно, «мерс» был.
— Отъездилась по хозяйству…
В это время из парадной показался какой-то тип властного
вида. Одним взглядом оценив ситуацию, он внимательно посмотрел на охранника, от
чего тот мгновенно съежился, уменьшился в объеме раза в четыре, и зашел в
подъезд. Одновременно снаружи к подъезду подошел милицейский чин и вежливо, но
твердо предложил посторонним разойтись. Лана злорадно подумала, что если она
хоть немного разбирается в людях, то охранник в этом доме больше не работает.
Сам виноват, меньше надо трепаться!
Лану оттеснили, но она и так выяснила, что судьба была к ней
благосклонна — кто-то убил Веру Вересову, взорвал в собственной машине.
Абсолютно все совпадало: единственные в доме «Жигули», «мерседес» хозяина — все
одно к одному.
Лана недоумевала только, зачем, но у богатых свои разборки —
может, так хотели отомстить ее мужу, а может — конкурентка-любовница решила
избавиться от жены, а может, и сам муж нанял кого-то для того, чтобы убрать
надоевшую немолодую жену. Конечно, это рискованно, но у богатых, опять-таки,
своя логика — огромные деньги. Так или иначе, но судьба Веры Вересовой, которая
из всех потенциальных жертв вызывала у Ланы самую острую ненависть — образцовая
семья, богатый муж, шикарная квартира и собака — в общем, идеал женского
счастья, — именно ее судьба в конечном итоге заставила Лану подумать, так
ли уж ей самой не повезло в жизни. По крайней мере, ее жизнь не станет
разменной монетой в чужих расчетах. Она, Лана, зависит только от самой себя и
рассчитывать может только на свои собственные силы.
