Человеком, который предложил ему работу, был генерал Дейнекин.
Скрипнула дверь. Петя снова открыл глаза и увидел, что к нему приближаются несколько человек.
– Ого! Вот и он! – пробасил один из них – здоровенный парнюга с могучими руками.
Другой, уже немолодой, вынул из кармана телефон и нажал несколько кнопок.
– Развязывать, Глеб Анатольевич? – услышал Петя.
– Погоди.
Немолодой сказал несколько слов в трубку, как-то странно улыбнулся, потом поманил к себе другого – худого, тщедушного, и сказал ему что-то на ухо. Тот кивнул и подошел к Пете.
Когда Петя увидел, как он достал из кармана нож с разноцветной наборной рукояткой, подумал, что тот хочет перерезать веревку. Однако делать это худой не торопился. Аккуратно протерев рукоятку носовым платком, он неожиданно и сильно воткнул тонкое лезвие в грудь Пете.
– Готов, – сказал он, и все исчезли за дверями сарая.
Петя Филонов физически ощущал в себе холодный металл. Он успел подумать, что, пожалуй, зря согласился на эту работу, что больше никогда не будет делать таких опрометчивых шагов, что…
Все вокруг заволокло белой пеленой, Петя Филонов почувствовал, как голова начинает кружиться с бешеной скоростью, отрывается от туловища и улетает куда-то очень далеко…
Глава 14.
Я открыл глаза и увидел белый потолок. Голова раскалывалась на части. Все тело ломило, а перед глазами стояли черные круги. Оглядевшись, я убедился, что лежу на собственной кровати. Солнце ярко светило в окно – я наверняка спал несколько часов, не меньше.
– Милый, как ты себя чувствуешь? – услышал я. В поле моего зрения появилось лицо Лены Бирюковой. Оно прямо-таки лучилось от счастья. Я попытался тоже улыбнуться, но только скривился от боли: любое напряжение мышц отдавалось в мозгу.
– Плохо я себя чувствую, – честно признался я.
– Ничего, сейчас мы тебя на ноги поставим, – сказала Лена, капая в стакан какой-то неизвестной темно-зеленой жидкости. – Это специальный индонезийский бальзам. Помогает поставить на ноги даже самого безнадежно больного.
– Это мне сейчас как раз кстати, – простонал я, вспоминая, сколько еще дел сегодня нужно переделать. – Лена, расскажи, что произошло.
– Нет уж, – строго сказала она, – только после того, как бальзам подействует. Лады?
Я еле-еле качнул подбородком, что должно было означать согласие. Бальзам так бальзам. Лишь бы скорее прошла эта боль…
Действительно, достижения индонезийской медицины поражали. Буквально через пятнадцать минут я почувствовал необыкновенный прилив сил. Боль как рукой сняло. Я встал, чуть размял мышцы (руки, конечно, побаливали) и пошел на кухню, откуда доносились вкусные запахи.
Лена стояла у плиты и жарила гренки. Вот это как раз кстати! Я уже не помнил, когда последний раз ел. Кажется, еще до того как мы поехали в Генпрокуратуру на допрос Анжелики.
– Марш в ванную! – скомандовала Лена.
Я посмотрел на себя в зеркало. Да, видок еще тот! Скула рассечена, на волосах запекшаяся кровь, рубашка разодрана, на запястьях ссадины. Безумный взгляд.
– Я обработала твои раны, – сказала Лена, – ничего серьезного. Пойди помойся. Потом позавтракаем и решим, что делать дальше.
Никогда еще душ не приносил мне такого удовольствия!.. Через пять минут я, свежий и чистый, сидел за кухонным столом, пил чай и ел замечательные гренки.
– Нужно срочно ехать к Меркулову, – сказал я, – сейчас позвоню и поеду. Надеюсь, мою машину не угнали.
– Нет, стоит, – сказала Лена, – а куда мой джип дел, изверг?
Мало-помалу я рассказал все свои приключения. Лена только изумленно (и восхищенно) качала головой. Кажется, мой рассказ произвел на нее впечатление. Честно говоря, он произвел впечатление и на меня самого…
– Ну а ты? – спросил я.
– Ничего особенного, – скромно ответила Лена. – Мой сигнал передали всем постам, но толку от этого, конечно, немного. Я подождала полтора часа, оставила телефон и сразу поехала на дачу Анжелики.
– Ну, интересно. Что там было?
– В общем, шофер ранен, к счастью не слишком серьезно. Пуля, пробив обшивку машины, застряла у него в тазовой кости.
– Хлипкие эти «линкольны», – заметил я, – а как моя подзащитная?
– Анжелика, к счастью, цела, но находится просто в шоке. Пришлось ее тоже отправить в больницу.
– Ты была во время осмотра места происшествия?
– Да. К тому же через некоторое время приехал Бородулин.
– Интересно. Как это он вовремя оказывается в нужном месте…
Лена пожала плечами:
– Да, неизвестно. Там уже находился местный следователь, но, кажется, он очень удивился, когда увидел Бородулина. Они еще даже не успели сообщить дежурному по городу.
– Да. А тут «важняк» пожаловал… Интересно.
Впечатления прошедшей ночи роились у меня в голове, смешиваясь с новыми фактами. Я чувствовал, что все это как-то связано. Но как именно?
– И что он сказал, когда тебя увидел?
Лена с досадой фыркнула:
– Бородулин даже посерел. Думаю, он меня больше не подпустит к делу.
– Он расспрашивал?
– Да. И пришлось сказать, что мы с тобой ехали в одной машине прямо за лимузином Анжелики, что мы давно знакомы… На что Бородулин покачал головой и сказал что-то вроде «хорошее дело – следователь и адвокат подозреваемого в одной машине». И пообещал написать специальный рапорт по этому поводу на имя Меркулова.
– Это все ерунда, – беспечно махнул я рукой, – мы сами поговорим с Меркуловым. Прямо сейчас и поговорим.
– Думаешь, меня не уволят? Я же там на птичьих правах.
– Нет, конечно, Леночка, – я погладил ее по щеке, – никто тебя не уволит. И никакой Бородулин нам не страшен.
Она нагнулась ко мне, вытерла салфеткой губы и поцеловала:
– С тобой мне действительно ничего не страшно.
Я подумал, что если за этим поцелуем последуют еще, то ни к какому Меркулову мы сегодня не попадем. Поэтому строго спросил, отправляя в рот очередной кусок гренка:
– Значит, из Ватутинок ты приехала сюда?
– Да.
– Так как ты все-таки попала в квартиру?
– Хм… Замки у тебя, Гордеев, просто липа. Ногтем откроешь.
Она продемонстрировала мне свой длинный блестящий ноготь.
– Ну, конечно, пришлось еще плечом поднажать… Ну сам посуди, не на лестнице же мне тебя дожидаться.
Я кивнул:
– Да, конечно. С твоими способностями дожидаться на лестнице просто глупо.
