– Будем надеяться… Я хотел задать вам несколько вопросов.
– Да, конечно…
– Итак, Элем…
– Можно просто по имени.
– Хорошо. Элем, вы запомнили лицо нападающего?
Симеонов задумался и после некоторого колебания отрицательно покачал головой:
– Нет. Понимаете, в этот момент прямо мне в лицо светил софит. Так что разглядеть лицо не было никакой возможности.
– Жаль… Это бы упростило нашу задачу. Значит, вы не сможете его опознать?
– Пожалуй, нет. Хотя… Возможно, если вы его поймаете… Ну или хотя бы покажете фотографию…
Бородулин развел руками:
– К сожалению, фотографией мы пока не располагаем. Но чтобы его поймать, нужно знать, как он выглядит. А узнать, как он выглядит, можно только поймав… Замкнутый круг получается… Никто из множества присутствующих на площадке не запомнил его лица. И даже режиссер, который видел его ближе всех.
– Да, – сочувствующе покачал головой Симеонов, – я вас очень хорошо понимаю. Задача, конечно, не из легких. Но и вы меня должны понять. Даже если бы он оказался в поле моего зрения, ежедневно мне приходится встречаться с таким огромным количеством людей, что выделить кого-то просто нереально. К тому же видел я его только мельком. Он ведь напал из-за спины. А потом, после удара, мне было не до него…
Бородулин вздохнул и подумал, что все, не сговариваясь, повторяют один и тот же текст.
– Ну ладно. Скажите, Элем, а у вас есть какие-то предположения, кто мог покушаться на вас и почему? Может быть, у вас есть враги?
– Не знаю… Понимаете, у нас, артистов, такое количество врагов и завистников… – Он огляделся, почмокал губами и спросил: – Не хотите ли выпить?
– Можно. Что-нибудь безалкогольное.
– Ну а я, с вашего позволения…
Симеонов нажал кнопку изящного звонка на столике. Тотчас в комнату вошла служанка.
– Даша, будь добра, сделай мне мартини. И для гостя…
Он вопросительно посмотрел на Бородулина.
– Минеральной. Похолоднее.
Служанка исчезла и через минуту появилась снова с напитками.
– Да, – продолжил Симеонов, – о чем я говорил?
– О личных врагах, – напомнил Бородулин.
– Да… Очень много врагов. И среди коллег, и среди простой публики. Это неизбежно при нашей профессии. И причем чем больше популярность, тем больше врагов. Соответственно вы можете прикинуть, какое огромное количество врагов у меня…
Бородулин внутренне усмехнулся этому тонкому намеку певца на собственную известность, но вслух ничего не сказал.
– Может быть, в последнее время появились новые? Или, скажем, вы получили какое-то сообщение?
– Если бы вы знали, – махнул рукой Симеонов, – какие иногда письма приходят нам… Мне еще ничего. А вот Ане, моей жене… Это просто кошмар какой-то.
– Бывают угрозы? – поинтересовался Бородулин.
– Все что угодно. И угрозы, и грязные предложения, и просто ругань. Что хотите бывает. Конечно, чаще всего благодарности за искусство…
Симеонов скромно потупил взор.
– Очевидно, вы не читаете все письма?
Симеонов печально улыбнулся:
– Нет, конечно. Иначе мне придется забросить все остальные дела. В день приходит до двухсот писем.
– А кто их читает?
– Никто, – пожал плечами Симеонов, – мы их просто выбрасываем.
– Интересно… А как же вы отделяете нужную почту?
– Очень просто. Вся важная почта приходит на другой адрес. Раньше мы держали специального человека, который читал письма. Но потом отказались, так как все равно ничего интересного в этих письмах не было. Обычные восторги, много признаний в любви. И масса грязи.
– И как часто вы выбрасываете письма?
– Не знаю. Я этим уже давно не интересуюсь. Да это все ерунда, поверьте.
Он театральным жестом взмахнул рукой.
– Тот, кто на вас напал, мог предварительно прислать письмо с угрозами. Если мы его найдем, то может обнаружиться след. Понимаете, как это важно?
Симеонов нахмурился и кивнул:
– Да, я сразу об этом и не подумал. Действительно, наш адрес найти не проблема… И если какой-нибудь маньяк… Да, это могло быть. Нужно спросить у Даши.
Он снова позвонил, а когда служанка появилась на пороге, сказал:
– Даша, когда последний раз выбрасывали письма?
– Дней десять назад.
– С тех пор что-то накопилось?
Она кивнула.
– Принеси-ка их сюда.
– Я их заберу с собой, – сказал Бородулин, когда она скрылась за дверью, – с вашего разрешения конечно. И с ними поработают эксперты-криминалисты, если я отберу что-то интересное.
– Конечно.
Вскоре служанка появилась вновь, волоча за собой по полу два огромных мешка из крафт-бумаги, плотно набитых и, судя по всему, очень тяжелых.
– Спасибо, – со вздохом поблагодарил Бородулин, прикидывая, сколько дней придется потратить ему, чтобы просто прочитать все эти письма. «Ничего, – подумал Бородулин, – вот моя новая помощница без дела слоняется, вот ее и посажу за письма. Пусть читает».
– Да, придется вам повозиться, – усмехнулся Симеонов, кивая на мешки.
– Ничего, справимся. А теперь, Элем, давайте еще раз вспомним, что произошло на площадке.
– Я же уже рассказывал… Ничего особенного. Все произошло так быстро и неожиданно, что я совершенно ничего не успел запомнить. Понимаете, я когда танцую и пою, весь мир перестает существовать. Только музыка и танец остаются.
Симеонов закатил глаза и сделал здоровой рукой несколько изящных жестов в воздухе.
– Значит, вы не обращали внимания на массовку?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, конечно. У них свои задачи, у меня свои. Мы никак не пересекались – я двигался по собственным меткам.
– И что вы почувствовали?
– Удар. А потом резкую боль в плече. Я поначалу и не понял, что это, думал, наткнулся на декорацию. Повернулся и увидел человека с ножом в руке. Потом он ударил еще раз. Хлынула кровь, у меня помутилось в глазах. Он выдернул нож, это я хорошо запомнил… А потом побежал, началась суматоха… Меня подхватили охранники и понесли в грим-уборную. Вот и все.
– Может быть, вы обратили внимание на его руки?
– Нет, мне было не до того.
Бородулин вздохнул:
– Ну что ж. Негусто. Последний вопрос. Некоторые люди, присутствующие на площадке, заметили, что преступник что-то выкрикивал. Вы не обратили внимание?
