Маркиз похлопотал, чтобы меня перенесли в лес. А профессор, словно испугавшись своей смелости, вернулся к обычной манере поведения. Ну или почти обычной – приключения для ученого тоже не прошли бесследно.
– Ван, как вы себя чувствуете? – обратился он ко мне, когда мы наконец-то оказались одни в строении, напоминавшем гибрид шалаша и маленькой избы.
– Теперь все нормально. Только, профессор, не называйте меня Ваном. Да, кстати, как меня теперь зовут?
– Баронет или, как я подозреваю, уже барон Герд Маран.
– Герд Маран, – «попробовал» я свое новое имя. – Ничего так, интересно звучит, а то я уже боялся, что до смерти придется носить труднопроизносимую фамилию или что-то наподобие Вляо. Теперь вкратце расскажите, что мне следует знать о бароне Маране, маркизе и местных порядках.
Рассказ профессора был действительно краток. Восемнадцатилетнего Герда Марана держали в одной из обителей целителей на севере империи. Местные лекари уже думали «отключить» коматозника от насквозь запрещенной магической «аппаратуры» – ведь за последние полгода им так и не заплатили. Но тут явились посланники родителей парня и забрали его, полностью рассчитавшись с долгом. Конечно, этими представителями были люди маркиза Кардея. При передаче тела Ургент едва успел использовать «камень душ» и не допустить смерти юноши. Оказывается, этот булыжник и такое может.
Запуск потухшего мозга прошел удачно, и я наконец-то обрел по-настоящему свое собственное, а не «коммунальное», тело и последний шанс на жизнь.
О самом маркизе профессор тоже узнал немало – большой лагерь, в котором он жил последнюю пару дней, просто истекал информацией. Кардей действительно стал местным аналогом благородного разбойника из Шервудского леса – он кормил людей, бежавших от озверевших дворян, нападал на самих дворян и экспроприировал для общего блага их ценности.
Но все было не так романтично, как казалось с первого взгляда. В момент смерти отца и захвата родным дядей власти в герцогстве неудавшийся наследник Сават зарезал одного из двоюродных братьев и ранил другого – кстати, того самого родственника императора, теперешнего герцога Увиера по имени Чаако. Так что в разбойники он пошел не по призванию, а чтобы избежать вполне законной плахи. Вот такие вот пирожки с котятами.
Из импровизированной больничной палаты я смог выйти, точнее, выползти только через несколько дней и сразу же начал бороться с немощью. Начал с простых прогулок, постепенно перерастающих в пробежки, а затем занялся карикатурными плясками с двумя короткими палками – тренировочный комплекс дари был единственным гимнастическим упражнением, которое хоть немного помнил.
Спасибо кошмарам юного звереныша Хувлы.
Осень на север приходила рано, и листья уже начинали желтеть, создавая непередаваемый колер – нечто на грани желтого, серого и бледно-зеленого. А в общей массе оттенки леса создавали великолепную картину с ноткой тихой грусти и умиротворения. Если честно, я не любил осенней поры именно из-за этой грусти, но все равно не могу не восхититься таким великолепием.
Новый мир буквально открылся для меня, и только сейчас стало понятно, насколько ущербным было суррогатное существование в краденых телах. То ли присутствие другой души, то ли мое отношение к этому факту не давало ощущать реальность полностью. А может, причина подобной «бесчувственности» крылась в том, что часть моей души постоянно находилась в камне. Теперь же краски стали ярче, звуки громче, а чувства сильнее. Внезапно до боли захотелось увидеть Золотой Город теперь уже собственными глазами. Да именно собственными. Мне уже не мешала чужая память, которой попросту не было, так что в этом теле оставался один человек – Иван Боев, или, по-местному, Ван. А то, что придется использовать чужое имя, – это не страшно.
Насладиться местными красотами я мог в процессе утренней пробежки, которая по большому счету являлась «проходкой» – слишком уж часто мне не хватало воздуха. Это тело не скоро будет слушаться на все сто процентов, да и великим воином баронету Герду Марану, увы, не стать никогда, но это еще не причина, чтобы опускать руки.
Очередной приступ одышки застал меня посреди нависшей над лагерем лесовиков тропинки. Я присел на заросший мхом валун и посмотрел вниз. Сверху, впрочем как и со стороны, было трудно определить, что здесь находится человеческое жилье, – те самые шалаши-избы так умело размещались под разлапистыми вековыми елями, что их практически не было видно. В то же время нижние ветки хвойных исполинов подвязывали и расклинивали так, что из окон домиков прекрасно просматривались сектора для обстрела.
С высоты было видно лишь то, как время от времени между деревьями проходили люди. В момент опасности прекращалась даже такая, едва заметная деятельность.
Это был только один из десятков лагерей под опекой маркиза. Здесь постоянно жили около полутора сотен людей, но, увы, лишь полсотни из них могли натянуть большой лук и попасть в цель. Остальные – это женщины, дети и старики, то есть серьезная обуза для вольных стрелков.
Вот уже неделю маркиз ходит вокруг меня кругами и делает прозрачные намеки. Он успел узнать, что баронство Маран находится на границе империи с хтарской степью. Эта полоса практически ничейной земли была местом, куда уходили слишком независимые люди, и что самое главное – местом, куда неохотно лезли дворяне: слишком опасно.
Отправить людей на неподготовленное место самостоятельно маркиз не мог, поэтому и окучивал меня с целью организации удаленной базы. Ему очень хотелось спихнуть на мою шею всех нахлебников. В принципе я не возражал поселить на своих новых землях несколько сотен работящих рук, но маркизу придется поделиться лучниками, достоинства которых я уже сумел оценить.
Впрочем, решать было пока еще рано – сначала нужно встать на ноги, затем наведаться в императорский парк за своей сотней бриллиантовых империалов, а уже после этого осмотреть свое наследство и вызывать туда новых жителей. Но то, что эти люди нужны мне так же, как я нужен им, сомнений не вызывало. Можно иметь кучу золота, но, когда за твоей спиной нет людей, которым можно полностью довериться, – ни спокойного правления, ни нормальной жизни ждать не стоит.
Выровняв дыхание, я встал и медленно побежал по извилистой тропинке вниз. И хоть сверху лагерь был виден уже хорошо – бежать до него еще долго, так же как и до спокойной жизни Ивана Боева в этом странном мире.
Эпилог
Осень пришла в императорский парк, и, несмотря на все усилия местной прислуги, полностью очистить от упавших листьев дорожки, клумбы и поверхность воды в прудах не представлялось возможным. Всего лишь пару колоколов назад здесь прошлись уборщики, а под ногами Карна уже шелестел практически сплошной ковер листвы. Это, как и многое другое, жутко бесило новоиспеченного тираха имперской тайной службы. Но все это были мелочи – реальная причина его состояния бегала где-то рядом и никак не давалась в руки.
Кронаец и сам не знал, что стало причиной его ненависти к Вану: почти месяц в темнице, то, что его старый и верный друг Лован втайне восхищался изворотливым джинном, или же то, что в глазах Яны, которая постоянно ругала Вана последними словами, иногда проскальзывали непонятные искорки?
