— Пли! — раздался выкрик, и по моей спине
забарабанило что-то твердое.
Струсив, я прикрыла руками голову, заорала и спрыгнула.
Лестница соскользнула, шлепнувшись на ту самую клумбу, которую я так жалела. В
жуткой ярости я отыскала поганцев взглядом: они швыряли в меня прошлогодними
желудями, достаточно твердыми и острыми, чтобы было не на шутку больно.
— Вы, козявки гадкие! — крикнула я, радуясь, что
на мне амулет от боли.
— Еще залп! — скомандовал вожак.
Большими глазами я смотрела на летящие в меня снаряды.
— Rhombus,
[2]
— выговорила я ключевое
слово, переводившее с трудом освоенную серию мысленных упражнений в действие на
уровне инстинктов. Даже подумать не успев, я коснулась небольшой лей-линии, что
проходит над кладбищем. В меня влилась энергия, равновесие выpoвнялoсь в долю
секунды между мыслью и действием. Я развернулась на одной ноге, вытянутым
носком описав на земле подобие круга, и сила лей-линии заполнила его и
замкнула. Я бы то же самое вчера сделала, и никто бы ко мне не прикопался, если
б не зачарованная серебряная проволока, которой меня скрутили.
Вспыхнула мерцающая завеса безвременья, слой альтернативной
реальности толщиной в одну молекулу выгнулся аркой над моей головой и футов на
шесть у меня под ногами, образовав продолговатый пузырь, в который не войдет
ничего вещественней воздуха. Круг получился жидковатый, демона не удержал бы,
но желуди отбрасывал только так. И против пуль сгодился бы.
— Ага, вот это пробейте! — крикнула я.
Обычный красный цвет безвременья сменялся золотистым по мере
того, как круг принимал основной цвет моей ауры.
Видя, что я теперь в безопасности, но и двинуться не могу,
самый крупный фейри спорхнул вниз и завис в воздухе, трепеща мотыльковыми
крыльями: руки на узких бедрах, длинные волосы, будто паутина — шестидюймовая
статуэтка смерти, только в негативе. Губы сияли красным на бледном личике,
тонкие черты застыли в суровой гримасе. Он казался невероятно хрупким в своей
суровой красоте, хотя на самом деле был крепче оленьих жил. Обычный садовый
фейри, не один из наемников, что едва не убили меня прошлой весной, но он
привык драться за право жить.
— Возвращайся в дом, и мы тебя не тронем, — злобно
глядя, сказал он.
Я фыркнула. И что они со мной сделают? Защекочут до смерти?
До моих ушей донесся возбужденный шепот — кучка соседских
детишек следила за мной через высокую кладбищенскую изгородь. Круглыми глазами
они смотрели, как я пытаюсь справиться с мелкими летучими поганцами —
внутриземельцы от мала до велика знают, что это невозможно. Черт, я себя веду
как полная дура… то есть человек. Но это сад Дженкса, и сколько хватит моих
сил, я их буду гонять отсюда.
Решившись, я вышла из круга, дернувшись от обратного притока
энергии — она потекла из круга в меня, переполнила мое ци и вернулась в линию.
Визгливый возглас велел готовить дротики.
Дротики? О, с-супер. С ускорившимся пульсом я рванула к
кухне за поливальным шлангом.
Я с ними пыталась по-хорошему, — бормотала я под нос,
откручивая кран. Вода начала капать из форсунки, в саду орали сойки, я тащила
шланг — он зацепился за угол кухни. Я сбросила перчатки, тряхнула шланг, он
внезапно освободился, и я едва не шлепнулась. С ясеня слышны были возбужденные
переговоры. Сбивать их из шланга я еще не пробовала — а может, надо было.
Крылышки фейри не больно любят влагу.
Цельсь! — раздался вопль, я вскинула голову. Они
вооружены были шипами размером с меч — для их роста — и летели прямо на меня.
Ахнув, я направила шланг на них. Фейри метнулись вверх, я
вела струей за ними, и тут она превратилась в жалкую струйку и кончилась!
Какого черта? Я повернулась на шипение воды — они перерезали шланг!
— Он мне двадцать баксов стоил! — заорала я, и
почувствовала, что бледнею: весь клан выстроился против меня, а шипы они,
наверное, ядовитым плющом надставили. — Э… Может, обсудим?.. —
промямлила я.
Я уронила шланг, и тот типчик с оранжевыми крыльями
осклабился, словно стриптизер-вампир на девичнике. Сердце ушло в пятки; я
лихорадочно думала, мчаться ли мне в церковь на потеху Айви, или стоять насмерть
— то есть до мощного ожога ядовитым плющом.
И тут я услышала треск крыльев пикси.
— Дженкс! — воскликнула я, поворачиваясь вслед за
испуганными взглядами фейри, направленными мне за спину. Но там не Дженкс
оказался, а Маталина, его жена, и их старшая дочка Джи.
— А ну назад, — скомандовала Маталина,
поравнявшись со мной. Ее более маневренные, чем у фейри, стрекозиные крылья
громко трещали, задувал мне налицо растрепавшиеся мокрые пряди. Она похудела,
черты детского личика заострились. В глазах горела решимость, а в руках она
держала уже натянутый лук. Дочка ее крепко сжимала деревянную рукоять
серебряного меча и выглядела еще опасней. Джи владела небольшим садиком на
другой стороне улицы, и меч ей был необходим, чтобы защищать сад и себя, пока
она не обзаведется мужем.
Сад мой! — в отчаянии заверещал фейри. — Две
женщины его не удержат!
Мне нужно удержать только землю, над которой я лечу, —
решительно сказала Маталина. — Убирайтесь вон.
Он не спешил, и Маталина натянула лук до легкого скрипа.
Мы вернемся, стоит вам улететь! — крикнул вожак, жестом
командуя отход,
Так возвращайтесь, — ответила она. — Но пока я в
саду, вас здесь не будет.
Я завороженно смотрела, как пара четырехдюймовых пикси
управляется с целым кланом фейри. Вот такая у Дженкса репутация, и вот такие у
пикси способности. Они бы весь мир заставили себе служить шантажом и
убийствами, если б захотели. Но им всего-то нужен клочок земли и чтобы им
спокойно дали его возделывать.
— Спасибо, Маталина, — прошептала я. Она не отрывала
стального взгляда от фейри, пока те не вылетели за низенькую изгородь,
отделявшую сад от кладбища.
— Спасибо скажешь, когда я полью проростки их
кровью, — ответила она, повергнув меня в замешательство, И это хорошенькая
как ангелочек, вся в шелках и оборочках пикси, которой ни за что не дать больше
восемнадцати! Обычный ее загар побледнел за зиму, проведенную вместе с детьми и
Дженксом в подвале у какого-то вервольфа. Пышное и легкое зеленое платье
развевалось под ветром от крыльев, а сами крылья ярко горели красным от гнева,
как и у ее дочери.
Клан фейри ретировался в угол кладбища; сейчас они там
воинственно плясали и крутились над одуванчиками — едва ли не в квартале от
нас. Маталина вскинула лук и пустила стрелу. Яркое оранжевое пятно подскочило
вверх и упало.
— Попала? — спросила Джи тоненьким голоском,
жутким от звенящей в нем мстительности.
Маталина опустила лук.
