Книга ...Имеются человеческие жертвы, страница 116. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «...Имеются человеческие жертвы»

Cтраница 116

— Ну да, — усмехнулся Меркулов, — все-таки, как сказал, кажется, Бернард Шоу, в раю — климат, а в аду — общество.

— А уж потом, на допросе, Нелюбин показал, — сказал Турецкий, — ведь это Горланов Клемешева подзуживал «важняка» Турецкого угрохать. Ведь Клемешев-то меня знать не знал, а Никите я как- никак маленько насолил. Да еще мог и жопу напер­чить.

— А мы-то тут слушали разные разговоры и по обычному телефону, и по сотовым — базарит с кем- то Клемешев, — продолжил Грязнов. — Минут по десять, по двадцать толковище, оба слушаем — ну знакомый голос! Интонации прямо родные. И ни он, ни я так и не смогли узнать. А смекнули лишь тогда, когда Клемешев тут точно тем же финтом от здешних «наружников» удрал, как и Горланов после суда. Только тут у нас искра и проскочила. А уж кто из них автор сего способа — один шайтан знает.

— Это, видно, вам Майорка глаза застила, — сказал Меркулов. — Ну так выпьем, мужики! Вы­пьем хотя бы за то, что теперь у нас на Горланова такой доказательный материал; что уж больше ему не вырваться.

91

Наташа два дня приходила в себя после всего пережитого в тот вечер. В эти дни Турецкий звонил ей и даже заехал, чтобы узнать, в каком она дейст­вительно состоянии и не нужна ли какая-нибудь помощь.

Но она уже вполне оправилась, хотя была еще бледна и молчалива, как и всякий человек, пере­живший то, что ей выпало пережить в эти дни.

— Конечно, — заметила она, разливая чай по чашкам, когда они сидели в ее кухне, — конечно,

он, этот человек, Клемешев, он был зверь, урод... Не уверена даже, можно ли назвать его человеком. Но я ведь знаю, я видела своими глазами — он бывал, он мог быть другим! Он был по-своему даро­вит. Почему все-таки возобладало вот это?

— Не знаю, — пожал плечами Турецкий. — На­верное, здесь помог бы психоанализ. Быть может, я ошибаюсь, но думаю, в его жизни все могло бы сложиться совсем не так, а прямо с противополож­ным знаком... Если бы не та война, где его, маль­чишку, заставили убивать, сказав, что это нужно и хорошо и так просто делается.

— Вы знаете, говорят, через Афган за девять лет прошло больше миллиона человек. Но убийцами назад, домой, в мирную жизнь пришли только еди­ницы. Почему? Вы знаете, какая у него была люби­мая поговорка? Случайностей не бывает!

— Это правда, — подтвердил Турецкий. — И вся моя жизнь подтверждает это. И в общем, жизнь всякого человека. Сегодня рейсом в двадцать один пятьдесят мы улетаем в Москву. А в семь часов я приглашен на телевидение, все в ту же программу «Нынче вечером с вами...». Хотите, поедемте вмес­те? Все-таки моя прощальная гастроль.

...И вот снова «важняк» Турецкий — похудев­ший, осунувшийся и сильно загорелый — сидел в студии перед двумя камерами с горящими красны­ми огоньками, и та же женщина-ведущая была рядом, и Наташа Санина в черном платье.

— Добрый вечер, дорогие телезрители! Буря в нашем городе отшумела. Мы возвращаемся к нор­мальной жизни, и дел у нас впереди невпроворот. Почти два месяца в Степногорске работал старший следователь по особо важным делам при Генераль­ном прокуроре Российской Федерации, старший советник юстиции Александр Борисович Турецкий. Сегодня он покидает наш город, и мы пригласили его в ту же студию и на ту же программу, где вы увидели его впервые на второй день после его при­езда к нам.

Все вы знаете, каким популярным человеком за это короткое время стал Александр Борисович в Степногорске. И я уверена, сейчас многие с волне­нием ждут, что он скажет всем нам на прощание.

Турецкий взглянул в камеру. Перед ним, вне поля зрения объектива, был маленький монитор, и он увидел там себя, похудевшего и как будто... нет- нет, не постаревшего, а как бы возмужавшего.

— Добрый вечер, — сказал он. — Все кончается, и вот кончается моя затянувшаяся командировка. Несколько раз здесь разные люди хотели меня убить, но это им, как видите, не удалось, чему я очень рад, потому что жить все-таки хочется.

Я хорошо узнал и полюбил ваш город, и прежде всего его людей, а должен сказать, в ходе расследо­вания мне пришлось встретиться со множеством жителей Степногорска. У вас тут чудесный народ, достойный куда лучшей, настоящей жизни. И я верю, что это время придет.

У нас парадоксальная работа. И парадокс в том, что, занимаясь, как правило, наихудшими предста­вителями рода людского, мы попутно встречаем людей, как будто призванных оттенить их и дока­зать, что человек — не зверь, не падшая тварь, а существо действительно высшего порядка, достой­ное и соответствующего отношения. Мы проделали поистине громадную работу, это не громкие слова. А наша работа — это люди, люди, люди... К сожа­лению, я не могу назвать многих, но некоторых не могу не вспомнить сейчас. Это наши коллеги — начальник областного уголовного розыска Григо­рий Васильевич Коренев, прокурор области Герман Алексеевич Золотов, это начальник управления Фе­деральной службы безопасности по Степногорску и области Леонид Федорович Чекин и многие их под­чиненные, а также многие другие степногорцы.

Последние дни мне часто задают вопрос: кем все-таки был убитый в момент задержания бывший мэр города Геннадий Клемешев? Это был, несо­мненно, талантливый человек, душу которого убила афганская война, бывший офицер, изменивший присяге, человек, живший под чужим именем и ставший ключевой фигурой в уголовной среде ре­гиона. Алчный и властный, он активно продвигался преступным миром в большую политику и, как вы знаете, заметно в этом преуспел. Он мог бы преус­петь и больше, но его подвели те свирепые методы и средства, которые он употреблял для вхождения во власть. Именно он был инициатором кровавой драмы на площади Свободы, именно по его прика­зу, пусть и чужими руками, но по его воле и по воле здешней олигархии был убит Владимир Русаков. Это доказано материалами дела совершенно точно и неопровержимо.

Сейчас, когда меня представляли, были названы мои звания и регалии. Но только у вас я получил еще одно, и это звание мне дороже всех. Меня назвали здесь «народным следователем», то есть юристом, живущим вместе со своим народом и от­стаивающим интересы народа согласно духу и букве закона. Я хотел бы соответствовать этому званию в полной мере. Но в любом случае я благодарю вас за него. Оно ко многому обязывает.

Когда-то, в сороковые — пятидесятые сталин­ские и послесталинские годы, должность следовате­ля районной и городской прокуратуры именно так и называлась в штатном расписании: народный сле­дователь. И тогда это звучало дико и кощунственно, потому что именно следователь был в массовом со­знании той фигурой, которая хватала и сажала, а то и отправляла на расстрелы этот самый народ. Воз­можно, поэтому это название, в отличие, скажем, от народных судей, не закрепилось ни в массовом со­знании, ни в языке, да и сама эта должность была упразднена. И вот это словосочетание прозвучало опять, но смысл в эти слова, я знаю, вы вкладываете совсем другой, тот, каким он, собственно, и должен быть. И это, видимо, знамение нового времени. Что ж, пусть так: народный следователь. Но именно по­тому, что я следователь, а не политик, не эконо­мист, не хозяйственник, я не могу пойти навстречу просьбам многих людей, которые обратились ко мне, желая, чтобы я выставил свою кандидатуру на здешних губернаторских выборах. Выражая им бла­годарность, я должен решительно отказаться от этого почетного предложения.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация