Книга ...Имеются человеческие жертвы, страница 76. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «...Имеются человеческие жертвы»

Cтраница 76

Открыла бабуля и при слове «милиция» привы­чно-послушно отступила на два шага.

— Здравствуйте, бабушка! Телефончик у вас есть?

— Есть-то есть.... А ты-то кто будешь?

— Я же сказал, из милиции, бабушка. Мне бы только звоночек один сделать..

«Работа с населением, — усмехнулся он про себя. — Отработка жилого сектора».

— А документик покажешь? — спросила научен­ная жизнью бабуля.

Не чинясь он отдал ей свое роскошное генпрокурорское удостоверение и, пока она надевала очки, терпеливо ждал.

— Да вон он, телефон-то! — показала старушка на аппарат. — Звони, коли надо.

Он заглянул в комнату. Нищета была страшная, даже смотреть было больно, как живет на свете это, видно, всеми забытое человеческое существо... Потом палец привычно набрал восьмерку и код Москвы. А еще через минуту он услышал искаженный волнени­ем голос жены Турецкого и, закончив разговор, от души поблагодарил бабульку и спросил:

— Ну, как документ, бабуля?

— Это ты что ж, из самой Москвы?

— Из самой, бабушка, оттуда...

— И чего ж там Ельцин-то ваш думает?

— Не знаю, — пожал он плечами. — И сам удив­ляюсь... Побегу, бабуля. Спасибо вам огромное! Если б знали, как выручили меня!

Ему было щемяще стыдно перед ней, невыноси­мо стыдно. Он почти выбежал из ее квартиры и горько усмехнулся, представив, что подумает она, когда увидит засунутую под аппарат его жалкую стотысячную бумажку.

54

На город опустилась ночь. Отоспавшись днем, Турецкий лежал и предавался самому любимому за­нятию: мыслил, следовательно, существовал.

Его решили убить. Так. Понятно. Но вот во­прос — кто? И зачем? Кому уже здесь это могло

стать нужным и выгодным? А между тем все очень просто: кому-то розданы его фотографии. На какой-то бумажке его фамилия или только инициал обведены красным кружком или подчеркнуты двумя линиями, а это значит, на него открыта охота как на особовредного или особоценного зверя, которого надо найти и истребить. Отчасти эти добытчики преуспели, по крайней мере загнали его, как в лов­чую яму, в эту больницу. Неважно, что он сам вы­писал себе сюда наряд, суть одна, и понятно, что, как только он выйдет, высунет нос на улицу, хоть на секунду зазевается, утратит бдительность, его вы­следят и доведут дело до конца. А ему пока что не хочется попасть в число чьих-то трофеев.

Работай, работай, голова, думай! Кому выгодно его убрать? Обычное мщение?

Да нет, тут что-то другое. Кто, кто отдал приказ? Кто поставил против его имени жирный крест, га­лочку или восклицательный знак? Губернатор Пла­тов отпадает — Платову он нужен, как никто. Быв­ший мэр? Этот, конечно, мог бы пойти на всякое, но и у него пока что ровным счетом никаких моти­вов, чтобы выводить метких стрелков на московско­го «важняка»...

Как ни крути, выходит, это тянется еще из Мос­квы и, возможно, связано с тем странным фактом, что кто-то решил сразу его рассекретить и показать по телевидению.

И потом, если враг перешел в столь решительное наступление, отчего бы не принять его вызов? Зна­чит, надо здесь маленько отлежаться, провести пару деньков, а после свалить с этой тихой лежки и под­кинуть «утечку информации» в прессу: намекнуть о своем местонахождении и устроить засаду с тем рас­четом, что охотники, коли требуется его шкура, не­пременно попытаются взять его, бессловесного под­ранка, прямо в этой берлоге.

Н-да. Не было бы счастья, да несчастье помог­ло... Теперь у Турецкого было время не спеша по­знакомиться с материалами Русакова, которые передала ему Наташа Санина и которые он предус­мотрительно захватил с собой в машину «скорой помощи». Это были две толстые папки, до отказа набитые исписанными от руки и машинописными листками, распечатками на компьютере, газетными вырезками, ксерокопиями каких-то графиков, функций, диаграмм... Расчеты, расчеты, рабочие за­писи, торопливо зафиксированный, преображен­ный в летящие строчки бег мысли, когда идеи и догадки обгоняли друг друга и надо было только поспеть удержать их и выплеснуть на бумагу.

Он разобрал, разложил, рассортировал листки... А уже на самом дне второй папки нашел закончен­ный обработанный текст не то общей концепции, не то программы, в которой этот, как только теперь он смог понять, действительно необыкновенно ода­ренный ученый и социальный мыслитель сумел сформулировать ключевые понятия своей теории как руководства к действию.

При всем при том Владимир Русаков был, оче­видно, человеком скромным, всюду подчеркивал, что опирается на доктрины своих идейных вдохно­вителей и учителей, о чем свидетельствовало мно­жество ссылок, указаний и цитат. И все-таки это был самостоятельный, оригинальный труд, больше всего похожий и по форме и по содержанию, а также пафосом изложения на знаменитую работу Солженицына «Как нам обустроить Россию».

«Да, — думал Турецкий, читая и сам все более увлекаясь горячим творческим энтузиазмом авто­ра, — да-да, вот именно так! Именно это и нужно нам, и сейчас в моих руках эти исписанные листки как материальное воплощение подлинного патрио­тизма, без истерики, истошных воплей, шапкозаки­дательства и прочего площадного политического кликушества. Просто трезвая, точная мысль, лако­ничные определения и ясные, здравые выводы, на основе которых действительно можно возрождать и строить нормальное гражданское общество в измученной ненормальной стране.

Теперь, когда этот человек открывался ему все лучше, Турецкий чувствовал себя не следователем, а давним единомышленником того, кто исписал столько страниц, и горечь все сильнее охватывала его, боль и чувство утраты, как если бы он потерял в тот день по-настоящему близкого и любимого друга.

Русаков писал: «...Если свести сложнейший кон­гломерат нашей нынешней жизни к предельному обобщению, к знаку, то можно выделить и обозна­чить параллельно существующие в одной стране и в один момент истории четыре России. Разумеется, невозможно оспаривать ведущую роль олигархии в сегодняшнем российском обществе. Однако когда россияне говорят сегодня о своем обществе как об олигархическом, по сути, они повторяют логичес­кую ошибку западных политологов, которые опре­деляют посткоммунистическую Россию как демо­кратию. Это слишком примитивная и огрубленная модель, описанная в системе достаточно условных терминов, в то время как все намного сложнее.

Для того чтобы понять современное российское общество, необходимо увидеть и выделить в нем не один срез, олигархический, а по меньшей мере че­тыре: правящий авторитарный, собственно олигар­хический, либеральный и криминальный. Каждый из этих укладов имеет свою собственную полити­ческую и экономическую базу, позволяющую более или менее эффективно применять принуждение, экономическое и внеэкономическое, для реализа­ции решений и задач элиты... »

Турецкий зачитался. Это была не статья диле­танта-журналиста, а практическое руководство к действию, с точно расставленными акцентами и объективными оценками. Из этого текста, который он держал в руках, следовало, что единственный путь для вывода страны на стезю нормального исто­рического развития — это формирование нормаль­ного гражданского общества на основе самых раз­нообразных форм местного самоуправления.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация