– А вы не могли бы выехать раньше? В этом месяце? Точнее, на
этой неделе?
– Мог бы. – Я поглядел на него с некоторым любопытством. –
Но не понимаю зачем.
– Вы оказали бы правительству большую помощь, просто
огромную. И оно… э-э… не осталось бы в долгу.
– То есть вы хотите, чтобы я сыграл роль почтальона?
– Именно так. Вы поедете как частное лицо, по своим делам.
Все будет чудесно.
– Хорошо, – медленно молвил я, – не возражаю. Для меня
главное – поскорее уехать из Англии.
– Климат в Южной Африке превосходный, просто восхитительный,
вот увидите.
– Мой дорогой друг, я отлично знаю, какой там климат.
Незадолго до войны я ездил в Южную Африку.
– Я буду вам очень обязан, Педлер. Пакет я пришлю с
посыльным. Только отдайте его генералу Сматсу в собственные руки, понятно?
«Замок Килморден» отплывает в субботу. Это вполне приличное судно.
Я немного прошелся с ним по улице Пэлл-Мэлл, и мы расстались.
На прощание он горячо пожал мне руку и еще раз рассыпался в благодарностях.
Я отправился домой, размышляя о любопытных обходных маневрах
нашего правительства.
Вечером следующего дня Джарвис, мой дворецкий, доложил, что
меня спрашивает какой-то джентльмен, явившийся по частному делу и отказавшийся
назвать свое имя. Я решил, что он страховой агент (которых я терпеть не могу),
и велел Джарвису его выпроводить. К сожалению, именно в тот момент, когда от
него мог быть прок, Гай Пейджет слег, страдая разлитием желчи. У усердных,
трудолюбивых юношей со слабыми желудками часто бывает разлитие желчи.
Джарвис вернулся.
– Джентльмен просил передать вам, сэр Юстас, что он от
мистера Милрея.
Это меняло дело. Через пару минут я уже принимал посетителя
в своей библиотеке. Передо мной стоял хорошо сложенный молодой человек с очень
загорелым лицом. От уголка глаза ко рту тянулся шрам, уродуя лицо, которое в
другом случае могло бы показаться красивым, хотя безрассудное выражение его все
равно бы портило.
– Итак, чем обязан? – спросил я.
– Меня прислал мистер Милрей, сэр Юстас. Я буду сопровождать
вас в Южную Африку в качестве вашего секретаря.
– Мой дорогой, – возразил я, – у меня уже есть секретарь, и
другого мне не надо.
– А по-моему, надо, сэр Юстас. Где сейчас ваш секретарь?
– Болен. Страдает разлитием желчи, – пояснил я.
– А вы уверены, что дело именно в этом?
– Конечно. У него часто бывают приступы.
Посетитель усмехнулся.
– Может быть, может быть… Время покажет. Но вот что я скажу,
сэр Юстас: мистер Милрей вовсе не будет удивлен, если вдруг окажется, что на
вашего секретаря совершено покушение… О нет, вам лично ничего не грозит, –
добавил он, очевидно заметив на моем лице тень беспокойства. – А вот убрав секретаря,
можно существенно облегчить доступ к вам. Как бы там ни было, мистер Милрей
хочет, чтобы я вас сопровождал. Билет, конечно, мы оплатим сами, но вам
придется позаботиться о моем паспорте, сделав вид, что вы намерены
воспользоваться услугами второго помощника.
Вид у молодого человека был весьма решительный. Мы долго
глядели друг на друга, и он меня «переглядел».
– Хорошо, – еле слышно пролепетал я.
– Никому не говорите, что я вас сопровождаю.
– Хорошо, – повторил я.
В конце концов, может, оно и к лучшему, что этот парень
поедет со мной?.. Однако меня не покидает предчувствие, что я ввязываюсь в
серьезную авантюру. И как раз тогда, когда мне казалось, что я обрел покой.
Незнакомец собрался уходить, но я его остановил:
– Неплохо было бы узнать, как зовут моего нового секретаря.
– В моем голосе звучал сарказм.
Молодой человек подумал и заявил:
– Гарри Рейберн… По-моему, вполне подходящее имя.
Такая манера знакомиться показалась мне довольно
своеобразной. Но все же я в третий раз сказал:
– Хорошо.
9. Анна продолжает свой рассказ
Героине совсем не подобает страдать морской болезнью. В
романах чем страшнее качка, тем лучше героиня себя чувствует. Всем вокруг
плохо, и лишь она гуляет по палубе, бросая вызов разбушевавшейся стихии и
наслаждаясь штормом. С сожалением должна признать, что при первой же волне я
побледнела и кинулась вниз, в трюм. Сердобольная горничная отнеслась ко мне
очень сочувственно и угостила поджаренным хлебом и имбирным элем.
Три дня я стонала, не вылезая из каюты. Цель путешествия
была забыта. Мне уже не хотелось разгадывать тайны. Я была уже не та Анна,
которая в восторге примчалась домой из пароходной конторы.
Теперь я с улыбкой вспоминаю свое стремительное появление в
гостиной. Миссис Флемминг сидела одна. Она повернула голову на звук моих шагов.
– Это вы, дорогая Анна? Я хочу с вами поговорить.
– Да-да, миссис Флемминг. – Я постаралась обуздать свое
нетерпение.
– Мисс Эмери меня покидает. – (Речь шла о гувернантке.) – И
поскольку вам так и не удалось подыскать себе место, я подумала… может быть,
если вы захотите… вот было бы чудесно, если бы вы остались с нами!
Миссис Флемминг меня очень растрогала. Я прекрасно знала,
что не нужна ей. Доброй женщиной двигало чисто христианское милосердие. Мне
стало стыдно, что я мысленно критиковала ее. Вскочив со стула, я кинулась к
миссис Флемминг и порывисто обняла ее.
– Вы такая милая! – воскликнула я от души. – Милая, чудная,
прекрасная! И я вам так благодарна! Но все в порядке. В субботу я отправляюсь в
Южную Африку.
Моя порывистость испугала добрую женщину. Она не привыкла к
столь внезапному проявлению чувств. А мои слова напугали ее еще больше.
– В Южную Африку?! Анна, дорогая!.. Нам надо серьезно
обдумать ваш неожиданный план.
Этого мне только не хватало!.. Я объяснила, что уже взяла
билет и намерена устроиться в Южной Африке горничной. В тот момент мне больше
ничего не пришло в голову. В Южной Африке, заявила я, огромный спрос на
горничных. Я заверила миссис Флемминг, что вполне могу о себе позаботиться, и в
конце концов, довольная тем, что меня удается сбыть с рук, она уступила.
Расставаясь со мной, миссис Флемминг всучила мне конверт. Я обнаружила в нем
пять новеньких, хрустящих пятифунтовых бумажек и записку: «Надеюсь, Вы не обидитесь
и примете это. Любящая Вас миссис Флемминг». Она была очень хорошей,
великодушной женщиной. Я не могла бы жить с ней под одной крышей, но это отнюдь
не умаляет ее достоинств.
