И вот с двадцатью пятью фунтами в кармане я отправилась по
белу свету в погоне за приключениями.
На четвертый день горничная все же заставила меня выползти
на палубу. До того я отказывалась, считая, что внизу, в трюме, мне скорее
придет каюк. Но теперь горничная прельстила меня тем, что мы подплываем к
Мадейре. Я воспряла духом. Может, мне удастся сойти с корабля и устроиться на
берегу прислугой? Я бы все сейчас отдала, лишь бы оказаться на суше.
Закутавшись в одеяло и плед и едва держась на ногах, словно
новорожденный котенок, я с трудом дотащилась с помощью горничной до шезлонга.
Легла и закрыла глаза, проклиная свою жизнь. Помощник капитана, светловолосый
молодой человек с круглым мальчишеским лицом, подошел и присел возле меня.
– Привет! Я вижу, мы себя очень жалеем, да?
– Да, – с ненавистью ответила я.
– Ничего, через пару дней вы себя не узнаете. В заливе нас
порядком помотало, но теперь будет штиль. Давайте завтра поиграем… Знаете такую
игру: метание колец в цель?
Я не ответила.
– Вам кажется, что вы никогда не поправитесь, правда? Но я
видел людей в гораздо худшем состоянии, а через два дня они уже становились
душой общества. С вами произойдет то же самое.
У меня не хватило агрессивности назвать его в глаза лжецом,
но я постаралась выразить это взглядом. Он еще любезно поболтал минут пять и
великодушно избавил меня от своего присутствия. Мимо взад и вперед ходили люди,
парочки бодро совершали променад, детишки прыгали, молодежь смеялась. А рядом
со мной возлежало несколько таких же бледных страдальцев, как и я.
Воздух был чудесный, живительный, не слишком холодный, ярко
светило солнце. Я незаметно взбодрилась и начала обращать внимание на людей.
Особенно меня заинтересовала дама лет тридцати, среднего роста, яркая блондинка
с ямочками на щеках и небесно-голубыми глазами. В ее платьях, с виду совсем
обыкновенных, «чувствовалась линия», я сразу поняла, что они выписаны из
Парижа. И эта женщина с очаровательным хладнокровием покорила весь корабль!
Официанты носились как угорелые, выполняя ее распоряжения. У
нее был свой шезлонг и бесчисленное множество подушек. По три раза на дню она
меняла решение, приказывая поставить шезлонг то туда, то сюда… И несмотря ни на
что, оставалась привлекательной и милой! Похоже, она была из той редкой породы
людей, которые знают, что им нужно от жизни и как этого добиться, не обижая
других. Я подумала, что если поправлюсь – хотя надежды, конечно, почти никакой!
– то будет забавно поболтать с очаровательной дамой.
Примерно в полдень мы добрались до Мадейры. Я была еще не в
состоянии двигаться, однако с удовольствием наблюдала за живописными
торговцами, поднявшимися на борт и разложившими на палубе свой товар. Кроме
всего прочего, они принесли цветы. Я уткнулась носом в большой букет мокрых
фиалок, и мне стало значительно легче. Пожалуй, так я дотяну и до конца
путешествия, мелькнула мысль. Когда горничная начала расписывать мне
достоинства куриного бульона, я запротестовала, но слабо. Когда же бульон
все-таки принесли, с удовольствием его выпила.
Привлекательная женщина побывала на берегу и вернулась в
сопровождении высокого темноволосого мужчины с военной выправкой и
бронзово-загорелым лицом. Я еще раньше обратила на него внимание, он расхаживал
по палубе. Я тут же записала его в сильные, молчаливые родезийцы. Ему было
около сорока, волосы на висках чуть тронуты сединой… Положительно, это самый
симпатичный мужчина на корабле!
Горничная принесла еще один плед. Я поинтересовалась, не
знает ли она, кто сия очаровательная дама.
– Это знаменитая аристократка, миссис Кларенс Блер. Вы,
наверно, читали про нее в газетах.
Я кивнула, воззрившись на женщину с удвоенным любопытством.
Миссис Блер считалась одной из умнейших женщин современной Англии. Я заметила,
что миссис Блер привлекает всеобщее внимание. Несколько человек на моих глазах
попытались завязать с ней знакомство, пользуясь тем, что на корабле всегда
особая, непринужденная обстановка. И меня восхитило, как вежливо миссис Блер
давала им отпор. Похоже, она решила назначить своим кавалером сильного,
молчаливого мужчину, и он прекрасно понимал, какая ему выпала честь.
И вот на следующее утро, к вящему моему удивлению, миссис
Блер вместе со своим спутником сделала пару кругов по палубе и вдруг подошла ко
мне.
– Ну, как вам сегодня, получше?
Я поблагодарила ее и сказала, что сегодня чуть больше похожа
на человека.
– Вчера вы выглядели совсем больной. Мы с полковником Рейсом
даже решили, что нам посчастливится присутствовать на похоронах в открытом
море… Но вы нас разочаровали.
Я рассмеялась.
– Мне помогло то, что я посидела на свежем воздухе.
– Нет ничего лучше свежего воздуха, – улыбаясь, заметил
полковник Рейс.
– Да, если сидеть взаперти в душной каюте, это кого хочешь
доконает, – заявила миссис Блер, садясь рядом со мной и легким кивком прося
своего спутника удалиться. – Надеюсь, у вас не крайняя каюта?
Я покачала головой.
– Моя дорогая! Почему же вы не смените каюту? Тут полно
свободного места! На Мадейре сошла уйма пассажиров, и корабль пуст. Поговорите
с помощником капитана. Он милый мальчик, переселил меня в прелестную каюту,
потому что мне в моей не понравилось. Поговорите с ним за ленчем, когда
спуститесь в трюм.
Я вздрогнула:
– Не могу даже пошевелиться.
– Не глупите. Пойдемте прогуляемся.
Она ободряюще улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.
Сперва ноги у меня подкашивались, но, немного походив взад и вперед в бодром
темпе, я почувствовала себя значительно лучше.
Мы сделали пару кругов по палубе, и к нам опять
присоединился полковник Рейс.
– С противоположной стороны видна самая высокая гора на
острове Тенерифе, – сообщил он.
– Неужели? – воскликнула миссис Блер. – Как вы думаете,
может, стоит ее сфотографировать?
– Думаю, нет. Но вас это не остановит.
Миссис Блер расхохоталась:
– Какой вы злой! У меня иногда появляются очень даже
неплохие снимки.
– Да, примерно в трех случаях из ста.
Мы перешли на другую сторону. Гора возвышалась, сверкая
снежной вершиной, окутанной нежно-розовой дымкой. У меня вырвалось восторженное
восклицание. Миссис Блер побежала за фотоаппаратом.
Не обращая внимания на насмешки полковника Рейса, она
энергично щелкала затвором.
