Я не сразу осознала, что наконец обрела вожделенную свободу.
Я осиротела и осталась почти без средств к существованию, но зато стала
свободной. В то же время меня глубоко тронула удивительная доброта моих соседей-односельчан.
Священник из кожи вон лез, убеждая меня, что его жене срочно нужна компаньонка.
Крошечной местной библиотеке неожиданно понадобился дополнительный работник. Ну
а в довершение всего ко мне нагрянул доктор, который долго бекал, мекал,
забавно оправдывался, говоря, что, конечно, он нарушает правила этикета… а
потом предложил мне выйти за него замуж.
Его предложение меня безумно удивило. Доктору давно
перевалило за тридцать, дело уже близилось к сорока. Это был кругленький,
бочкообразный толстячок, совсем не похожий на героя из «Приключений Памелы» и
уж тем более на сурового и молчаливого родезийца. Немного поразмыслив, я
спросила, почему он решил жениться именно на мне. Доктор пришел в еще большее
замешательство и пробормотал, что жена – хорошее подспорье для практикующего
врача. Это выглядело еще менее романтично, но все же меня почему-то тянуло
принять его предложение. Ведь мне предлагалась спокойная жизнь! Спокойная жизнь
и уютный дом. Вспоминая теперь ту сцену, я думаю, что поступила несправедливо
по отношению к маленькому толстячку. Он был искренне влюблен в меня, однако
из-за ошибочных представлений о деликатности не афишировал свою любовь… Но
тогда моя алкавшая романтики душа взбунтовалась.
– Вы удивительно добры ко мне, – сказала я, – но это
невозможно. Я выйду замуж только за того, в кого влюблюсь до беспамятства.
– Значит, вам кажется, что вы…
– Нет, не влюблена, – жестко отрезала я.
Доктор вздохнул.
– Но что вы намерены делать, моя милая девочка?
– Я мечтаю увидеть мир, хочу приключений! – ответила я без
тени колебаний.
– Мисс Анна, вы еще сущий ребенок! Вы не понимаете…
– Какие трудности встретятся на моем пути? О нет, я
прекрасно все понимаю, доктор. Я не сентиментальная школьница, а очень
практичная и, кстати, сварливая особа. Если бы вы на мне женились, я бы вам
показала…
– О, если бы вы передумали…
– Нет, не могу.
Он вздохнул еще раз.
– Тогда у меня к вам другое предложение. Моей тете – она
живет в Уэльсе – нужна помощница по хозяйству, молодая леди. Как вы на это
смотрите?
– Отрицательно, доктор. Я поеду в Лондон. За приключениями
надо ехать в Лондон! Я буду смотреть в оба, и – помяните мое слово! –
что-нибудь да произойдет! В следующий раз я пришлю вам весточку из Китая или из
Тимбукту.
Вслед за доктором меня посетил мистер Флемминг, папин
адвокат из Лондона. Он специально приехал, чтобы повидаться со мной. Флемминг
обожал антропологию и высоко ценил папины научные труды. Роста он был высокого,
худощав, узколиц и седовлас. Когда я вошла в комнату, он встал и, взяв мои руки
в свои, ласково пожал их.
– Бедное дитя! О, мое бедное, бедное дитя!
Я неосознанно начала входить в роль обездоленной сиротки.
Это на меня мистер Флемминг подействовал. Он излучал доброту, теплоту и
отеческую заботу… И был совершенно уверен, что я глупенькая маленькая девочка,
оставшаяся один на один с жестокосердным миром. Я сразу поняла, что
переубеждать его бесполезно. И, судя по всему – как показал дальнейший ход
событий, – сделала правильно, что не стала его переубеждать.
– Мое милое дитя, можете ли вы выслушать меня? Мне бы
хотелось вам кое-что разъяснить.
– А… хорошо.
– Как известно, ваш отец был выдающийся человек. Потомки его
оценят. Но, к сожалению, он не обладал деловыми качествами.
Я знала это, пожалуй, даже лучше мистера Флемминга, но от
комментариев воздержалась.
Он продолжал:
– Вряд ли вы разбираетесь в подобных вопросах, так что я
постараюсь говорить как можно понятней.
Мистер Флемминг начал вдаваться в ненужные подробности, из
которых в конце концов стало ясно, что мне приходится вступать в жизнь, имея в
кармане восемьдесят семь фунтов семнадцать шиллингов и четыре пенса. Сумма была
весьма неубедительной. Я ждала продолжения разговора с некоторым трепетом,
боясь, что у мистера Флемминга найдется где-нибудь в Шотландии тетушка, которой
позарез нужна молоденькая компаньонка. Однако тети у адвоката не оказалось.
– Вопрос в том, – продолжал мистер Флемминг, – как устроить
ваше будущее. У вас ведь нет родственников?
– Нет, я одна на свете, – сказала я и снова поразилась
своему сходству с какой-нибудь киногероиней.
– А друзья у вас есть?
– Да, ко мне все были очень добры, – с благодарностью в
голосе ответила я.
– Еще бы! Разве можно вести себя иначе с такой юной и
очаровательной девушкой? – галантно заметил мистер Флемминг. – Ладно-ладно, моя
дорогая, мы что-нибудь придумаем.
Мистер Флемминг слегка поколебался, но потом сказал:
– А что, если вам немного пожить у нас?
Я даже подпрыгнула – Лондон! Средоточие всяческих
приключений!
– Как вы добры ко мне, – пробормотала я. – Неужели вы
серьезно? Я побуду у вас только первое время, пока не осмотрюсь. Нужно же самой
зарабатывать на хлеб, не правда ли?
– Да-да, мое милое дитя. Я вас понимаю. Мы подыщем вам
что-нибудь… э-э… подходящее.
Я инстинктивно почувствовала, что наши с мистером Флеммингом
представления о «подходящей работе» существенно различаются. Однако спорить
было неуместно.
– Итак, решено. Кстати, почему бы вам не поехать со мной
сегодня?
– О, благодарю, но как отнесется к моему появлению миссис
Флемминг?..
– Жена будет рада.
Полагаю, мужья сильно заблуждаются, считая, что знают
психологию своих жен. Я бы жутко разозлилась, если бы мой муж без
предупреждения привел домой бедную юную сиротку.
– Мы пошлем миссис Флемминг с вокзала телеграмму, –
продолжал адвокат.
Мои скудные пожитки были упакованы в мгновение ока… Я
печально воззрилась на свою шляпу, никак не решаясь ее надеть. Подобные шляпы я
называю «кухаркиными». По-моему, в них только прислуге на прогулку выходить… но
даже кухарки этого не носят! Черная соломенная шляпа давно потеряла какую бы то
ни было форму, поля уныло провисли… Но вдруг мне пришла в голову гениальная
идея: я стукнула по шляпе кулаком, потом как следует «намяла ей бока»,
приплюснула донышко и прицепила нечто схожее с кубистскими фантазиями на тему
морковки. Получилось просто шикарно. Затем я отцепила морковку и принялась
сглаживать следы своих злодеяний. В результате «кухаркина шляпа» обрела
первоначальную форму, но стала еще более потрепанной и жалкой, мне хотелось как
можно точнее соответствовать расхожему образу несчастной сиротки. Я
побаивалась, что миссис Флемминг окажет мне не очень радушный прием, однако
надеялась обезоружить ее своим видом.
