В пятницу вечером
Опасения подтвердились. Миссис Блер и Анна купили сорок
девять деревянных зверушек!
23. Анна продолжает свой рассказ
Мне очень понравилось путешествие на поезде в Родезию.
Каждый день мы видели что-то новое и потрясающее. Сперва это была чудесная
долина реки Гекс, затем пустынные просторы Кару и, наконец, удивительный,
вытянутый в нитку горный хребет Бечуаналенд и прелестные статуэтки, которые
продавали в тех краях туземцы. Мы с Сюзанной на каждой, с позволения сказать,
станции рисковали отстать от поезда. Мне казалось, что он останавливался где
ему заблагорассудится, и тут же, словно из-под земли, вырастали орды туземцев с
какими-то чашами из маисовых листьев, изделиями из сахарного тростника, перьев
и очаровательными деревянными зверюшками, которых Сюзанна тут же решила
коллекционировать. Я последовала ее примеру, стоят они, как правило, три пенса
и при этом все разные! Обычно продают деревянных жирафов, тигров, змей,
меланхоличных антилоп и смешных маленьких негритянских воинов. Мы с Сюзанной
пришли в полный восторг.
Сэр Юстас пытался нас урезонить, но тщетно. Я до сих пор
считаю, что мы лишь чудом не остались на каком-нибудь из полустанков. Поезда в
Южной Африке трогаются тихо, без свистков. Просто уезжают – и все, а вам
остается, бросив торговлю, опрометью мчаться за ними.
Невозможно описать удивление Сюзанны, когда я вдруг
появилась в поезде. В первый вечер мы досконально обсудили ситуацию, проболтали
полночи.
Мне уже стало ясно, что оборонительная тактика в моем случае
не хуже наступательной. Путешествуя с сэром Юстасом и компанией, я чувствовала
себя в полной безопасности. Они с полковником Рейсом были серьезным заслоном, и
я рассчитывала, что враги не отважатся чересчур откровенно дразнить гусей. С
другой стороны, общаясь с сэром Юстасом, я имела хоть какие-то сведения о
Пейджете, а Гай Пейджет являлся ключевой фигурой в данной истории. Я спросила
Сюзанну, не кажется ли ей, что Пейджет и есть таинственный Полковник. Конечно,
его подчиненное положение – существенный минус, однако я пару раз замечала,
что, несмотря на свои властные замашки, сэр Юстас находится под явным влиянием
своего секретаря. Сэр Юстас – человек добродушный, и ловкач-секретарь вполне
способен обвести его вокруг пальца. А сравнительно незаметное положение на
самом деле выгодно, ведь Пейджету лучше оставаться в тени.
Сюзанна, однако, приняла мою идею в штыки. Она отказывалась
верить, что Гай Пейджет – мозг тайной организации. Истинный глава, Полковник,
остается за кадром; вполне вероятно, что к моменту нашего приезда он уже
находился в Африке.
Я признала, что в ее словах есть доля правды, однако меня
это не удовлетворило. Во всех подозрительных историях Пейджет выступал как
идейный руководитель. Да, конечно, вид у него не такой уверенный и решительный,
как полагается боссу преступного мира, но, в конце концов, если верить
полковнику Рейсу, таинственный шеф осуществлял лишь мыслительную работу, а
творческий гений нередко поселяется в тщедушном теле труса.
– Ты заговорила, как профессорская дочь, – перебила меня
Сюзанна.
– Но это так! С другой стороны, Пейджет может оказаться и
великим визирем, то есть правой рукой шефа. – Я помолчала пару минут, а затем
пробормотала: – Эх, узнать бы, как разбогател сэр Юстас!
– Ты опять его подозреваешь?
– Сюзанна, я подозреваю всех! Нет, конечно, я не думаю, что
это он, но все же сэр Юстас – хозяин Пейджета и владелец Милл-Хауза!
– Я слышала, он не особенно любит рассказывать, как именно
ему удалось сколотить состояние, – задумчиво молвила Сюзанна. – Но это
необязательно означает, что он преступник… Может, сэр Юстас продавал медные
гвозди или восстановитель для волос.
Я угрюмо кивнула.
– А вдруг, – столь же задумчиво продолжила Сюзанна, – мы
пошли по неверному пути? Я хочу сказать: зря мы поверили в виновность Пейджета.
Что, если он все-таки кристально честный человек?
Я подумала и покачала головой:
– Не верю.
– Но у него на все есть свои объяснения.
– Д-да, однако не очень убедительные. Например, рассказывая
про ту ночь, когда он пытался выкинуть меня за борт, Пейджет заявил, что крался
за Рейберном по палубе, а Рейберн на него напал. Мы же знаем, это неправда!
– Знаем, – неохотно согласилась Сюзанна. – Но только со слов
сэра Юстаса. Может, Пейджет преподнес бы все иначе. Для тебя же не секрет: люди
всегда немножко перевирают, передавая чужую историю.
Я еще раз обдумала ее мысль.
– Нет. Я не вижу другого варианта. Пейджет виновен. Ведь ты
не будешь отрицать, что он пытался скинуть меня за борт? И все остальное с этим
прекрасно увязывается. Почему ты так настаиваешь на его непричастности?
– Из-за его физиономии.
– Из-за физиономии? Но…
– Да понимаю, что ты скажешь. У него лицо злодея. Совершенно
верно. Но человек с таким лицом не может быть настоящим злодеем! Природа так не
шутит.
Меня Сюзаннины доводы не убедили. Я многое могу рассказать о
проказах природы. Если у нее и есть чувство юмора, то она его проявлять не
любит. Сюзанна приписывает ей свои собственные качества.
Потом мы обсудили наши ближайшие планы. Мне, разумеется,
пора было придумать какую-то «легенду», объясняющую мои действия. Нельзя же
вечно уклоняться от объяснений. Решение, как оказалось, лежало на поверхности,
хотя я на время позабыла об этой возможности. «Дейли Баджет»! Мои признания не
могли уже повредить Гарри Рейберну. Его и без меня отождествили с «человеком в
коричневом костюме». Теперь, если я хотела ему помочь, мне нужно было
прикинуться его врагом. Полковник с друзьями вряд ли подозревали, что между
мной и человеком, которого они избрали козлом отпущения после убийства в
Марлоу, существовала взаимная приязнь. Насколько я слышала, личность женщины еще
не установили. Значит, надо телеграфировать лорду Нэсби и сообщить, что убитая
женщина, очевидно, и есть знаменитая русская танцовщица Надина, столько времени
восхищавшая парижан своим искусством. Вообще-то мне не верилось, что ее до сих
пор не опознали, но, когда я много позже узнала подробности расследования, я
поняла, что ничего удивительного тут нет.
Надина блистала в Париже, но никогда не выступала в Англии.
Лондонская публика ее не знала. Что касается фотографий женщины, убитой в
Марлоу, то они получились размытыми, и Надина была совсем на себя непохожа.
Вдобавок она ни одной живой душе не сказала о своем намерении поехать в Англию.
На следующий день после ее гибели импресарио получил письмо, в котором Надина
сообщала, что отправляется в Россию по личным делам, и предоставляла ему
возможность самому утихомирить бучу, которая наверняка должна была подняться
из-за нарушения контракта.
