Все это я выяснила, естественно, много позже. А в тот
момент, заручившись полной поддержкой Сюзанны, я послала лорду Нэсби из Де-Ара
пространную телеграмму. Она пришла в очень подходящий момент (о чем я тоже
узнала потом). «Дейли Баджет» ощущала нехватку сенсационных материалов. Мои
предположения срочно проверили, и они подтвердились. Для «Дейли Баджет»
наступил звездный час. «Наш специальный корреспондент установил личность
несчастной жертвы, найденной в Милл-Хаузе». «Репортер путешествует с убийцей».
«Человек в коричневом костюме. Каков он на самом деле». И так далее и тому
подобное.
Южноафриканская пресса, конечно, давала выжимки из этих
новостей, но сами статьи я прочитала спустя несколько недель. В Булавайо меня
ждала телеграмма с подробными инструкциями. Я была зачислена в штат «Дейли
Баджет», и лорд Нэсби собственнолично поздравил меня с этим событием. Они поручили
мне выследить убийцу, а я – увы, только я одна! – знала, что убийца не Гарри
Рейберн. Однако я решила, что пусть лучше остальные по-прежнему считают его
преступником… пока.
24
В Булавайо мы приехали рано утром в субботу. Мне там не
понравилось. Стояла кошмарная жара, отель попался прескверный. Сэр Юстас стал
какой-то угрюмый, другого слова и не подберешь. Во-первых, его раздражали наши
многочисленные деревянные зверюшки, особенно большой жираф. Он был просто
колоссальных размеров, с невероятно длинной шеей, кроткими глазами и уныло
опущенным хвостом. В нем сразу чувствовался характер. И обаяние. Мы с Сюзанной
никак не могли его поделить. Покупка была сделана в складчину: три пенса я, три
– Сюзанна. Она требовала себе жирафа по праву старшинства, я же твердила, что
первой оценила его красоту.
Надо признать, деревянные звери серьезно усложняли нам
жизнь. Перетаскивать с места на место сорок девять статуэток затейливой формы,
причем сделанных из очень хрупкого дерева, довольно-таки непросто. Мы наняли
двух носильщиков, и один благополучно грохнул оземь стайку восхитительных
страусов, отбив им головы. Наученные горьким опытом, мы с Сюзанной с той поры
сами тащили все, что могли унести. Полковник Рейс нам помогал, а большого
жирафа я давала сэру Юстасу. Даже безупречной мисс Петтигрю не удавалось
улизнуть, на ее долю выпадали большой бегемот и два черных воина. По-моему,
мисс Петтигрю меня недолюбливала. Может, я казалась ей слишком дерзкой? Во
всяком случае, она явно избегала моего общества. И что интересно: ее лицо мне
смутно кого-то напоминало, однако я не могла понять кого.
Почти все утро мы отдыхали, а после полудня отправились на
экскурсию в Матоппос: нам хотелось посмотреть на могилу Родса. Вернее,
некоторые из нас только собирались пойти, но не пошли. Например, сэр Юстас. В
последний момент он отказался. Вообще он пребывал в столь же мрачном
расположении духа, как и в то утро, когда мы приехали в Кейптаун. Тогда он
швырнул об пол персики, и от них осталось мокрое место. Видимо, ранние приезды
в незнакомые города плохо отражаются на его здоровье. Сэр Юстас ругал
носильщиков, официантов, весь обслуживающий персонал гостиницы… Он, конечно, с
удовольствием обругал бы и мисс Петтигрю, которая таскалась за ним с блокнотом
и карандашом, но не отваживался. Даже он! Слишком уж она была похожа на
хрестоматийную, классическую секретаршу. Слава богу, что мне удалось спасти
нашего жирафа! А то сэр Юстас и его бы грохнул оземь.
Так вот, возвращаясь к экскурсии… Сэр Юстас отказался, мисс
Петтигрю заявила, что тоже останется дома: вдруг она ему понадобится?! А
Сюзанна в последний момент передала, что у нее разболелась голова. Так что мы с
полковником Рейсом поехали вдвоем.
Он странный человек. В компании это незаметно, но когда
остаешься с ним один на один, то явственно ощущаешь, насколько это большая
личность. В нем есть что-то подавляющее. Полковник вдруг становится молчаливым,
однако его молчание гораздо красноречивее слов.
Именно так он себя вел, когда мы ехали в Матоппос по мягкой
желто-бурой траве. Вокруг стояла удивительная тишина… если, конечно, не
обращать внимания на дребезжание нашей колымаги. Я думаю, она самой первой
сошла с фордовского конвейера. Ее обивка вся истрепалась, а мотор… в механике я
ни бельмеса не смыслю, но даже мне было понятно, что с ним не все в порядке.
Постепенно ландшафт менялся. Появились громадные валуны
каких-то причудливых, фантастических очертаний. Я вдруг почувствовала, что
попала в доисторическую эру. Неандертальцы показались мне на мгновение столь же
реальными, какими они казались отцу. Я повернулась к полковнику Рейсу и
мечтательно проговорила:
– Наверно, здесь когда-нибудь жили великаны. А их дети очень
напоминали сегодняшних ребятишек: играли камешками, строили из них башни, потом
ломали и старались положить один на другой как можно больше камней. Я бы
назвала это место Страна великанских детей!
– Очень может статься, что вы, сами того не подозревая,
недалеки от истины, – серьезно сказал полковник Рейс. – Африка вся такая:
простая, примитивная и необъятная.
Я кивнула, спросив:
– Вы ее любите, да?
– Да. Но если человек тут живет долго, он ожесточается.
Перестает уважать чужую жизнь и бояться смерти.
– Вы правы, – согласилась я, думая о Гарри Рейберне. Именно
таким он и был! – А слабый человек, живущий в Африке, тоже бывает жесток?
– Сперва нужно уточнить, кого вы считаете слабым, мисс Анна.
Рейс говорил таким серьезным тоном, что я удивилась. И ощутила,
что очень плохо его знаю.
– Ну, допустим, детей и собак.
– Детей и собак я никогда не обижал, честное слово. А женщин
вы не относите к разряду слабых существ?
Я подумала.
– Пожалуй, нет. Хотя вообще-то они действительно слабый пол…
Если иметь в виду современных женщин. Но папа говорил, что когда-то,
давным-давно, мужчины и женщины были на равных… как львы и тигры…
– И жирафы? – лукаво прищурился полковник Рейс.
Я рассмеялась. Все издеваются над нашим жирафом!
– Да, и жирафы. Тогда люди были кочевниками. Разделение
труда началось только, когда они стали вести оседлый образ жизни. Тогда-то
женщины и превратились в слабый пол. Но в глубине души, на самом деле, они
остались по-прежнему сильными… Я хочу сказать, чувства их по-прежнему сильны.
Женщина обожает могучих мужчин, потому что некогда она тоже была сильной, а
потом это качество утратила.
– Что-то вроде родового культа?
– Примерно так.
– Вы действительно в это верите? В то, что женщина обожает
физическую силу?
– Думаю, да… если говорить начистоту. Люди считают, что
главное – это моральные качества, но, когда они влюбляются, в них возрождается
первобытное начало, и они ценят только физические данные. Впрочем, так долго
продолжаться не может. Если бы вы жили в примитивном обществе, тогда другое
дело, но сейчас жизнь совсем другая, и в результате, несмотря ни на что,
перевешивают моральные соображения. Поверженные, побежденные в конечном счете
всегда выигрывают, вы не замечали? И их победа единственно настоящая. Помните,
в Священном Писании говорится об утрате и обретении души?
