Книга Волга впадает в Гудзон, страница 15. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волга впадает в Гудзон»

Cтраница 15

— Надо же! — Александр Борисович щелкнул пальцами. — А ведь я об этом слышал, но из головы как-то напрочь вылетело! А вы, Всеволод Иванович, судя по всему, эту ситуацию и за конфликт не считаете?..

Ничего не понявший Грязнов отметил, как округлились глаза Томилина.

— Вы… Вы что же, хотите сказать… Ну что вы! Это же Штаты, там никому и в голову не придет… Простите, но заказ, на мой взгляд, увы, явление сугубо наше, отечественное! Нет, ну что вы! Я лично знаком с Криссом Шрадером — интеллигентнейший человек, профессор. До сих пор не верю, что он так оступился!

— Не могли бы вы, — вкрадчиво поинтересовался Грязнов, — пояснить, о чем вообще идет речь?

Уловив в голосе друга обиду, Турецкий повернулся к нему и поспешно кивнул:

— Конечно, но лучше, если это сделает Всеволод Иванович, сам я об истории с профессорами наслышан исключительно в общих чертах.

— Вообще-то профессор из них двоих только Крисс, а Джон Хайгер — его помощник и сотрудник Нью-Йоркского университета. Несколько месяцев назад, — Томилин повернулся к Грязнову, — нас с Ренатом вызвали в качестве свидетелей обвинения на процесс, который над ними сейчас идет. Мы предполагали вылететь в Нью-Йорк где-то в середине следующего месяца…

Как выяснилось из дальнейшего рассказа Томилина, в свое время конгресс и правительство США выделило российским реформаторам, в число которых входил, разумеется, и Мансуров со своим верным помощником, весьма крупную сумму, предназначенную для создания в России рыночной экономики. Кураторами проекта назначили профессора Шрадера и его сотрудника Джона Хайгера — как людей, во-первых, достойных доверия, во-вторых, неплохо знавших Россию. Еще в советские времена Шрадер несколько раз побывал в Москве, читал курс лекций в МГУ — и для студентов, и для преподавателей.

Что касается Хайгера, тот не только считался специалистом по российской экономике, но, по слухам, и жену свою вывез из России. Командировки в Москву, Питер и Екатеринбург были для него не редкостью.

— Знаете, — сказал Томилин, — я думаю, что именно он, как знаток особенностей нашей экономики, и втянул Крисса в эту историю… Денег мы тогда так и не дождались, в качестве «помощи» кураторы проекта пустили их на акции нескольких государственных компаний, как выяснилось — лично для себя. В подробности вдаваться не буду, но удалось им это благодаря целому ряду весьма тонко продуманных финансовых махинаций. А ведь они считались в то время нашими партнерами!

— Похоже, эти двое ухитрились в одночасье стать миллионерами? — покачал головой Турецкий.

— Какое там — миллионерами! Берите выше: миллиардерами! Общая сумма ущерба, предъявленная им Генеральным прокурором США, действительно поднебесная.

— И при этом, — вмешался Вячеслав Иванович, — вас с Мансуровым на процесс вызывают в качестве свидетелей, как я понял?

— Что значит — при этом? — Томилин сердито сверкнул глазами. — Да, они числились нашими партнерами, но к их махинациям мы не только не имеем ни малейшего отношения, но являемся, по сути дела, пострадавшей стороной! Как я говорил, денег тогда российский рынок не получил, само по себе это затормозило реформы, инициатором некоторых из них был Ренат! С другой стороны — легко понять, какой ущерб нанесен нашей экономике, какие суммы все это время перекачивались от нас в Штаты. Да, мы собирались лететь туда в обязательном порядке, все это время готовили необходимые документы.

— Вы хоть представляете, — вздохнул Турецкий, воспользовавшись возникшей паузой, — какое наказание ожидает этих двоих субчиков, в случае если обвинение будет доказано, по американским законам?..

— Я полагаю, их прежде всего обяжут возместить сумму ущерба! Именно эта сторона дела заботила Рената более всего…

— Возместить — само собой, — усмехнулся Александр Борисович. — Я, конечно, не стану утверждать, что являюсь профессионалом в области зарубежного, в частности американского, законодательства, однако, если не ошибаюсь, помимо возмещения ущерба, закон имеет в виду еще и заключение их в качестве преступников в тюрьму на срок… Точно положенный в таких особо масштабных делах срок не помню, но, сдается мне, среднюю длительность человеческой жизни он превышает лет эдак на двадцать…

В кабинете установилась тишина — каждый из присутствующих пытался осмыслить полученную информацию и примерить ее на убийство Мансурова. Паузу нарушил сам Александр Борисович:

— И после этого вы, Всеволод Иванович, по-прежнему сомневаетесь в том, что заказ — особенность исключительно отечественной «охоты»?.. Я мог бы вас сейчас буквально закидать примерами, доказывающими, что таким методом борьбы с неугодными и опасными для кого-то людьми издревле пользуются во всем мире: от диких племен до образцово-цивилизованных стран. Но делать этого не стану. Просто напомню, что, когда перед человеком, даже самым интеллигентным, встает вопрос «жить или не жить», «быть или не быть», часто даже самые тонкие и образованные люди переходят на язык каменного века и начинают разговаривать с помощью дубинок. Или таких достижений военной техники, как «клин», из которого был убит ваш друг, Ренат Георгиевич Мансуров.

— «Клин»?.. — севшим голосом переспросил Томилин.

— Да… Специальный маленький снайперский автомат, если не знаете, вещь дорогая и своего рода уникальная, даже для спецназа он пока новинка. Прицельный огонь им можно вести с расстояния в сто пятьдесят метров. В случае с Мансуровым оно было немного меньше, около ста двадцати.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что за этим отвратительным убийством стоят люди либо глубоко профессиональные, то есть способные, не оставляя за собой явных следов, раздобыть такой автомат. Либо очень богатые — из тех, что в силах оплатить расходы по его раздобыванию…

— Вы полагаете, — Томилин откашлялся и заговорил ровным, бесцветным голосом, — что подобная угроза висит и надо мной тоже?..

— А вы собираетесь лететь в Штаты на этот процесс в одиночестве? Несмотря на гибель Мансурова?

— Разумеется! — Он снова сверкнул глазами. — Если бы я решил иначе, Ренат бы мне этого не простил!

— Что ж… В таком случае вам есть смысл, пока идет наше расследование, усилить заботу о своей безопасности…

6

Главврач 17-й психоневрологической больницы Илья Борисович Рубинштейн внешне был типичнейшим профессором медицины, какими изображали их когда-то, когда Володя Дубинский был еще школьником, в книжках про самоотверженных и добрых докторов, свято следовавших клятве Гиппократа. Темный, с проседью, ежик на голове, густые усы того же окраса, умненькие, смеющиеся глаза за толстыми стеклами очков. Смешинка пряталась и в упомянутых усах. Словом, эдакий «доктор Чехов» на одном из лучших его портретов.

Дубинского и Игоря Калину, заявившегося в больницу на пару со следователем, решившим разобраться в ситуации лично, Илья Борисович встретил спокойно и доброжелательно. Бумаги, в соответствии с которыми его особый пациент, Николай Иванов, был отпущен из больницы на семь дней, он приготовил заранее, и сейчас, сидя в небольшом, уютном кабинете главврача, Игорь, пока Владимир Владимирович задавал Рубинштейну первые вопросы, изучал их самым внимательным образом. От Дубинского не укрылось, что на физиономии Калины, читавшего документы, все отчетливее прорисовывалось недоумение.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация