— Во-первых, девятнадцать. А во-вторых, чтоб ты знал, нынешние гении именно так выглядят. Ты уж его прости, откуда ему было знать, что ты важная шишка?
Константин Дмитриевич подозрительно посмотрел на Саню и, поколебавшись, махнул рукой:
— Ладно, черт с ним… Что, совсем хреново?
Меркулов кивнул на разложенные на столе бумаги, а Турецкий сразу посерьезнел.
— Да, я как раз сидел и думал на означенную тему, — нехотя произнес он.
— Что-нибудь надумал? Я имею в виду — новенькое? Разумеется, если не считать того рыжего пацана!
— Не хочется в сотый раз повторять, до какой степени следствие уперлось в отсутствие беглого Январева, но куда деваться? А по части «новенького»… Я вдруг подумал: зря мы все-таки до такой степени игнорируем вдовушку… Все-таки она бывшая королева красоты, — следовательно, артистизма девушке не занимать. Что, если обвела вокруг пальца всех, включая Олега?..
— Словом, ты, я так понимаю, все-таки решил вернуться к этой частной версии? — задумчиво произнес Меркулов. — Ты знаешь, я вообще-то и сам хотел тебе это предложить, затем и шел к тебе. Несмотря на то что один мой знакомый, оказавшийся кем-то вроде друга их семьи, вчера с полчаса уверял меня, что Лариса Сергеевна не может быть в этом замешана…
— Аргументировал, вероятно, тем же, что и остальные свидетели, — предположил Турецкий. — Мол, любила мужа чуть ли не дочерней любовью, жила за ним как за каменной стеной, после своей провинции… Верно?
— Не только, — улыбнулся Константин Дмитриевич. — Мой знакомец, между прочим, Ларису Сурину недолюбливает. Считает типичной провинциальной штучкой, вцепившейся в банкирский кошелек, а вовсе не в самого «папочку».
— И тем не менее?
— Да, и тем не менее он считает, и вполне аргументированно это доказывает, что у девушки, для того чтобы провернуть подобную «операцию», просто-напросто не хватило бы ни мозгов, ни связей… В Москве она из «папиков» только с Суриным и успела познакомиться, все остальные знакомцы Ларисы Сергеевны — общие с мужем и появились после замужества. А единственная подруга, с которой подружилась, надо добавить, всего за несколько недель до знакомства с банкиром, тоже погибла.
— Знаешь, — вздохнул Александр Борисович, — если бы завещание Сурина-старшего было составлено иначе, у меня по этой версии было бы по меньшей мере двое подозреваемых, а так — она одна.
— Да, жена младшего сюда не вписывается, — кивнул Меркулов, — видать, не слишком жаловал банкир свою невестку, если оговорил такое условие…
— В случае безвременной смерти сына оставшаяся бесхозной часть состояния за исключением десяти процентов, кажется, переходит к любимой жене… — процитировал автоматически Турецкий.
— А невестке с внучкой фактически шиш, — кивнул Константин Дмитриевич. — Хотя и десять процентов в чьих-то глазах — не такая уж маленькая сумма, а? Согласен?
— Согласен с тобой я был еще три дня назад, когда сориентировал Погорелова покопаться вокруг вдовы номер два… Посмотрим, что это даст… Да, Сурин-старший в любом случае свекром, а главное — дедом был никуда не годным.
— Он прежде всего человеком был никуда не годным, — поморщился Меркулов. — Ну ладно… Сурину когда думаешь вызывать?
— Я думаю, для начала неплохо было бы мне самому к ней прокатиться, поглядеть на дамочку, так сказать, в ее естественной среде. Прихвачу Александрова — он там уже почти завсегдатай — и прокачусь, тем более что и предлог есть: нужно вернуть в кабинет хозяина часть бумаг, ненужных следствию, а с домашнего кабинета снять печати… Попробуем провернуть дельце завтра.
— Что еще? — прищурился Меркулов.
— Как догадался, что это не все? — усмехнулся Александр Борисович.
— А то я тебя не знаю!
— Конечно нет! Я и сам-то себя не то чтобы хорошо знаю… А мысль мелькнула и вовсе только что: отправлю-ка я Володьку Яковлева, разумеется с разрешения Славки Грязнова, который трясется над своим лучшим опером, в далекий город Н. — пусть на месте покопается в невинной жизни нашей вдовушки… Вдруг да всплывет какая-нибудь интересная деталька, доселе никому не ведомая?
— Хитер бобер, ничего не скажешь, — буркнул Меркулов. — Ты хоть представляешь, какие командировочные от нас потребуются? В эдакую-то даль?!
— Вполне… Заметь, Костя, идея насчет Суриной Ларисы Сергеевны фактически не моя, а твоя! Ты ведь как раз с ней ко мне и шел, а?
— Тьфу! — искренне сказал, но при этом все-таки не сплюнул Константин Дмитриевич. — Ну ты и демагог, Саня, все-таки! Я что, предлагал покопать вокруг вдовы в ее родном городе? Да просто проверить, насколько прав мой знакомый, не более того! Нас же в первую очередь интересуют ее московские связи, если таковые все-таки имеются!
— Да?.. — Александр Борисович задумчиво посмотрел на своего шефа и друга. — Скажи, пожалуйста, а тебя не наводит ни на какие размышления одна малю-сенькая деталька?
— Что ты имеешь в виду? Давай без загадок!
— Да всего лишь небольшой психологический штришок: если помнишь, «ауди», из которой расстреляли обе машины банкира, шла на обгон мимо них в сторону Москвы.
— Ну и что?
— А то, что киллеру… точнее, киллерам куда проще и разумнее было бы не разворачиваться, после того как они сделали свое дело, в сторону области, а продолжить путь в столицу… Никому ведь и в голову не могло прийти, что суринские машины так быстро обнаружат — кому, спрашивается, надо в Новый год, да еще сразу после полуночи, куда-то ехать? И то сказать, что свидетель, обнаруживший их, решил отправиться к московским друзьям спонтанно, по пьяному делу.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Как правило, киллер после выполнения задания уносит ноги в сторону своей базы, проще говоря, поближе к родному дому… Судя по всему, у наших родной дом не в Москве…
— Тебе не кажется, что твое рассуждение притянуто за уши?
— Не-а. — Саша покачал головой. — Ты и сам понимаешь, что в экстремальной ситуации — а наша ситуация даже для профессионального киллера экстремальная — любой человек действует по преимуществу рефлекторно… Погоди, если экспертам удастся восстановить номер автомата, а нам найти место его «приписки», выяснится, что владелец не москвич…
— А им удастся? — выразил сомнение Меркулов.
— Надеюсь!
— Оптимист ты, Саня. — Константин Дмитриевич крякнул, выбираясь из кресла. — Ладно, работай… А этого рыжего сопляка все-таки окороти… Тоже мне гений!
— Ну так я, значит, выписываю Яковлеву-младшему командировку, да, Костя?
— Черт с тобой, выписывай! — буркнул Меркулов уже с порога, выдержав для острастки паузу. И мрачно добавил свою любимую в таких ситуациях фразу: — Избаловал я тебя, Турецкий, до полного безобразия… На свою собственную седую голову!..
10
Красота Ларисы Сергеевны Суриной, о которой Турецкий был наслышан, сногсшибательного впечатления на него не произвела. И не только потому, что брюнетки были не в его вкусе: за прошедшие после гибели банкира дни, как дружно отметили позднее и Олег Александров, и Савва Васильевич, прихваченные Сашей в особняк покойного банкира, Лариса не то чтобы подурнела, но явно погрузилась в депрессию. Отчего внешность ее заметно поблекла.
