Тело как-то медленно начало переваливаться через подоконник, а затем мгновенно рухнуло в темноту. Она и закричать-то не смогла, потому что сознание, видно, полностью притупилось, и смертного ужаса не успела почувствовать — вот, успел подумать он, хоть в последнюю минуту бабе повезло…
Волошин услышал только, как что-то тяжко шлепнулось, будто гигантская коровья лепешка, там, внизу, на асфальте…
Он надел перчатки и тщательно вытер все, к чему тут прикасался, — это уже просто мания какая-то. Затем принес из кухонной раковины немытые стаканы и тарелки, алюминиевые вилки, раскидал их по столу так, будто здесь недавно закончили шумный ужин, после чего осторожно вышел на лестничную площадку и аккуратно закрыл дверь со щелкнувшим за ним замком.
Спокойно спустился к подъезду. Во дворе было тихо. А вот за аркой, ведущей на улицу, шумел народ. Послышалась и сирена «скорой».
Этого еще не хватало, подумал он и неторопливо прошел к соседней арке, а уж через нее вышел на улицу и только тогда, кружным путем, направился к толпе. Прислушался к разговорам, потом спросил у одной из женщин, что случилось, отчего шум. Та ответила, что женщина разбилась. Увезли ее уже.
— Жива хоть? — с участием в голосе спросил он.
— Да какой там! — отмахнулась свидетельница беды. — Вон, говорят, с того окна, — она показала на светящееся открытое окно на шестом этаже, — так прям и сиганула. Как была — совсем без ничего. То ли сама, то ли ей помог кто. Милиция вон в дом смотреть пошла…
— Молодая? Нет?
— Да кто ж там теперь разберет? — вздохнула женщина и отвернулась.
— Какое несчастье, жалко-то как… — безысходно констатировал Волошин и ушел прочь.
5
Вячеслав Иванович Грязнов, просматривая сводку ночных происшествий, почему-то обратил внимание на факт самоубийства гражданки Лозовой на территории, подведомственной ОВД «Красносельское». Что-то в связи с этим зациклилось в голове, но что конкретно, он никак не мог вспомнить. И ведь важное вроде…
Сперва хотел оставить без внимания, но потом все-таки позвонил племяннику.
— Слушай, Дениска, тебе такая фамилия — Лозовая — ни о чем не говорит?
— Дядь Слав, а в чем дело? — сразу забеспокоился Грязнов-младший. — Почему вопрос?
И тогда Вячеслав Иванович вспомнил. Точнее, сказалась многолетняя привычка держать в памяти сотни фактов и фамилий, связанных с делами, которые тебе не дают покоя.
— Я сейчас велю скинуть тебе по факсу… — начал он и сам же решительно перебил себя: — Нет, лучше сам подскочи ко мне. С глазу на глаз — оно надежнее…
И когда Денис примчался, благо было недалеко — с Неглинной на Петровку, — молча положил перед племянником сводку, в которой информация о ночном самоубийстве была уже обведена им небрежным черным овалом.
— Ну, блин… — только и сказал Денис, в недоумении глядя на дядьку. — Никак зачистку начинают. Соседа ж ее, как ты помнишь, мы вчера у тебя тут устроили. А как он сейчас? Не отравили? И на перышко не посадили еще?
— Типун тебе!.. — проворчал Вячеслав Иванович. — Интересно, это кто ж такой у нас шустрый оказался?
— А давай у этого Султана и спросим? Может, у него после такого известия не будет больше причины молчать? И знать бы еще, кто выезжал на труп и какое приняли решение — «возбуждать или нет?
— Это как раз не проблема… — задумчиво заметил Грязнов-старший и потянулся к телефонной трубке. Но передумал и нажал клавишу интеркома. — Кто там, Маша? Значит, так, в течение двадцати минут меня ни для кого нет. И ни с кем не соединяй.
— Вячеслав Иванович, извините, но к вам Вадим Михайлович.
Грязновы — дядька и племянник — быстро переглянулись.
— Он слышит меня? Он один?
— Да, рядом.
— Вадим, загляни, пожалуйста, через полчасика, — и добавил совсем тихо: — Тут у меня кое-какие проблемы… э-э, семейного плана. Посоветоваться надо. Хорошо?
— Конечно, Вячеслав Иванович, какой разговор! — ответил бодрый голос Лыкова.
— Не, ты понял? — погрозил неизвестно кому пальцем Вячеслав Иванович, предварительно отключив громкую связь. — И как они, будто заранее, все чуют?
Денис с многозначительным видом пожал плечами.
Через десять минут Грязнов-старший уже знал, кто конкретно вчера выезжал на труп, кто проводил освидетельствование, кто вскрывал дверь в квартиру самоубийцы и почему сперва не хотели возбуждать уголовное дело по данному факту. Картинка-то в принципе была ясная, чего бумагу зря тратить…
Но оказалось, что подозревать-то как раз было кого. Из показаний соседей по этажу стало известно, что покойная постоянно вела антиобщественный, разгульный образ жизни. Правда, в последнее время она вроде бы немного поутихла, поскольку завела более-менее постоянную связь со своим соседом Мурадовым, человеком не шумным и, похоже, ответственным. Это не значило, конечно, что крики и пьянки в доме совсем уж прекратились, но от других мужиков, прежде регулярно посещавших квартиру-притон Лозовой, стало как бы поспокойнее. Кончили бродить тут чужие да будить соседей по ночам.
В общем, когда опросили всех, кто мог хоть как-то приоткрыть причины, по которым совершенно голая, да к тому же и вдрызг пьяная женщина (содержание алкоголя в ее крови превысило все мыслимые нормы) вдруг выкинулась из окна, остановились на той версии, что самоубийство (а правильнее его все-таки квалифицировать пока как доведение до самоубийства) могло стать результатом пьяной ссоры между Лозовой и Мурадовым. Эту же версию подтверждали и выводы криминалистической экспертизы, проведенной в квартирах сожителей. Кстати, ту, что временно снимал Мурадов, пришлось вскрывать ввиду отсутствия в ней жильца. А идентификация собранных в обеих квартирах отпечатков пальцев указывала на то, что никого, кроме Мурадова, в момент самоубийства Лозовой в ее квартире не находилось. В кухонной раковине и на столе у Лозовой скопилось столько использованной, немытой посуды, что обнаружить следы их пальцев особых трудностей для эксперта-криминалиста не составило.
И еще один факт. Под столом в квартире Лозовой был обнаружен мужской ботинок с правой ноги. Экспертиза показала, что он также принадлежал Рифату Мурадову, вероятно сразу же исчезнувшему после совершения преступления. Принято решение объявить его в федеральный розыск.
Все материалы, касающиеся данного эпизода, находятся у старшего следователя Басманной межрайонной прокуратуры Литовченко Василия Петровича.
Грязнов поблагодарил начальника ОВД подполковника Симашко и попросил оставить их разговор пока в тайне, поскольку у него есть на то некоторые свои соображения, а с Литовченко он свяжется лично.
— Я носом почуял, что здесь нечисто! — с некоторой даже важностью заметил Вячеслав Иванович, с уважением поглаживая свой «рубильник», после того как пересказал племяннику разговор с подполковником. — Но уже сам факт того, что они не оставили происшествие-без внимания, говорит в их пользу. А вот теперь придется очень тактично намекнуть этому Литовченко, чтобы он не тратил зря время и нервы на поиски воображаемого преступника, а сосредоточил все внимание на том неизвестном нам пока «иксе», который, во-первых, и выбросил, вероятно, пьяную женщину из окна, а во-вторых, ухитрился не оставить после себя никаких следов. О чем это говорит? О том, что мы имеем дело с профи, дорогой мой племяш! Лично для меня вопрос тут только в одном — почему она была неглиже?
