«Поглаживание» – это лишь наиболее общий термин, который мы
используем для обозначения интимного физического контакта. На практике он может
принимать самые разные формы. Иногда ребенка действительно поглаживают,
обнимают или похлопывают, а порой шутливо щиплют или слегка щелкают по лбу. Все
эти способы общения имеют свои аналоги в разговорной речи. Поэтому по интонации
и употребляемым словам можно предсказать, как человек будет общаться с
ребенком. Расширив значение этого термина, мы будем называть «поглаживанием»
любой акт, предполагающий признание присутствия другого человека. Таким
образом, «поглаживание» будет у нас одной из основных единиц социального
действия. Обмен «поглаживаниями» составляет трансакцию, которую в свою очередь
мы определяем как единицу общения.
Основной принцип теории игр состоит в следующем: любое
общение (по сравнению с его отсутствием) полезно и выгодно для людей. Этот факт
был подтвержден экспериментами на крысах: было показано, что физический контакт
благоприятно влиял не только на физическое и эмоциональное развитие, но также
на биохимию мозга и даже на сопротивляемость при лейкемии. Существенным
обстоятельством явилось то, что ласковое обращение и болезненный электрошок
оказались одинаково эффективным средством поддержания здоровья крыс.
Структурирование времени
Наши исследования позволяют сделать вывод о том, что
физический контакт при уходе за детьми и его символический эквивалент для
взрослых людей – «признание» – имеют большое значение в жизни человека. В связи
с этим мы задаем вопрос: «Как ведут себя люди после обмена приветствиями,
независимо от того, было ли это молодежное „Привет!“ или многочасовой ритуал
встречи, принятый на Востоке?» В результате мы пришли к выводу, что наряду с
сенсорным голодом и потребностью в признании существует также и потребность в
структурировании времени, которую мы назвали структурный голод.
Хорошо известна проблема, часто встречающаяся у подростков
после первой встречи: «Ну и о чем мы потом с ней (с ним) будем говорить?» Этот
вопрос возникает нередко и у взрослых людей. Для этого достаточно вспомнить
трудно переносимую ситуацию, когда вдруг возникает пауза в общении и появляется
период времени, не заполненный разговором, причем никто из присутствующих не в
состоянии придумать ни одного уместного замечания, чтобы не дать разговору
замереть.
Люди постоянно озабочены тем, как структурировать свое
время. Мы считаем, что одна из функций жизни в обществе состоит в том, чтобы
оказывать друг другу взаимопомощь и в этом вопросе. Операциональный аспект
процесса структурирования времени можно назвать планированием. Оно имеет три
стороны: материальную, социальную и индивидуальную
[4]
.
Наиболее обычным практическим методом структурирования
времени является взаимодействие в первую очередь с материальной стороной
внешней реальности: то, что обычно называют работой. Такой процесс
взаимодействия мы назовем деятельностью.
Материальное планирование возникает как реакция на
различного рода неожиданности, с которыми мы сталкиваемся при взаимодействии с
внешней реальностью. В нашем исследовании оно интересно лишь в той мере, в
которой подобная деятельность порождает основу «поглаживаний», признания и
других, более сложных форм общения. Материальное планирование не является
социальной проблемой, оно базируется только на обработке данных. Результатом социального
планирования являются ритуальные или полуритуальные способы общения. Его
основной критерий – социальная приемлемость, то есть то, что принято называть
хорошими манерами. Во всем мире родители учат детей хорошим манерам, учат их
произносить при встрече приветствия, обучают ритуалам еды, ухаживания, траура,
а также умению вести разговоры на определенные темы, поддерживая необходимый
уровень критичности и доброжелательности. Последнее умение как раз и называют
тактом или искусством дипломатии, причем некоторые приемы имеют чисто местное
значение, а другие универсальны. Например, стиль поведения за столом во время
еды или обычай осведомляться о здоровье жены может поощряться или запрещаться
местными традициями. Причем приемлемость этих конкретных трансакций находится чаще
всего в обратной взаимосвязи: обычно там, где не следят за манерами во время
еды, там и не справляются о здоровье женщин. И наоборот, в местностях, где
принято интересоваться здоровьем женщин, рекомендуется выдержанный стиль
поведения за столом. Как правило, фор мальные ритуалы во время встреч
предшествуют полуритуальным беседам на определенные темы; по отношению к
последним мы будем применять термин «времяпрепровождение».
Чем больше люди узнают друг друга, тем больше места в их
взаимоотношениях начинает занимать индивидуальное планирование, которое может
привести к инцидентам. И хотя эти инциденты на первый взгляд кажутся случайными
(именно такими чаще всего они представляются участникам), все же внимательный
взгляд может обнаружить, что они следуют определенным схемам, поддающимся
классификации. Мы считаем, что вся последовательность трансакции происходит по
несформулированным правилам и обладает рядом закономерностей. Пока дружеские
или враждебные отношения развиваются, эти закономерности чаще всего остаются
скрытыми. Однако они дают себя знать, как только один из участников сделает ход
не по правилам, вызвав тем самым символический или настоящий выкрик:
«Нечестно!» Такие последовательности трансакций, основанные, в отличие от
времяпрепровождения, не на социальном, а на индивидуальном планировании, мы
называем играми. Различные варианты одной и той же игры могут на протяжении
нескольких лет лежать в основе семейной и супружеской жизни или отношений
внутри различных групп.
Утверждая, что общественная жизнь по большей части состоит
из игр, мы совсем не хотим этим сказать, будто они очень забавны и их участники
не относятся к ним серьезно. С одной стороны, например, футбол или другие
спортивные игры могут быть совсем незабавными, а их участники – весьма серьезными
людьми. Кроме того, такие игры бывают порой очень опасными, а иногда даже
чреваты фатальным исходом. С другой стороны, некоторые исследователи включали в
число игр вполне серьезные ситуации, например каннибальские пиршества. Поэтому
употребление термина «игра» по отношению даже к таким трагическим формам
поведения, как самоубийства, алкоголизм, наркомания, преступность, шизофрения,
не является безответственностью и легкомыслием.
Существенной чертой игр людей мы считаем не проявление
неискреннего характера эмоций, а их управляемость. Это становится очевидным
особенно в тех случаях, когда необузданное проявление эмоций влечет за собой
наказание. Игра может быть опасной для ее участников. Однако только нарушение
ее правил чревато социальным осуждением.
