Произнеся это, Герда облизнула пересохшие губы. Трясущейся рукой налила себе воды и тут же осушила целый стакан, после чего продолжила:
— Мой муж был кутила и страстный игрок в пакорт,
[2]
найна Хлоя. Деньги, выпивка и женщины — вот все, что его интересовало. Уверена, что он никогда не любил меня. Просто в тот момент он отчаянно нуждался, в очередной раз проигравшись в пух и прах, родители отказались оплачивать его долги, а моя семья готова была дать за меня неплохое приданое. Я ведь не красавица и никогда не пользовалась особой популярностью у мужчин. Матушка уже отчаялась выдать меня замуж. А тут парень из неплохой семьи. Да, лоботряс, но со временем, как она надеялась, он должен был остепениться. Потому и сыграли быструю свадьбу, не затягивая обязательную помолвку. Увы, матушка ошибалась. Даже рождение дочери не изменило моего мужа. Точнее, изменило, но в худшую сторону. Он считал, что ребенок делает его жизнь намного хуже и тяжелее. Уже нельзя было гулять до утра и приводить домой толпы нетрезвых друзей. Но больше всего Вальда раздражало, что с рождением младенца его родители перестали обеспечивать сына деньгами, предпочитая тратить их на внучку. А он продолжал играть, делая все новые и новые долги, которые уже никто не торопился оплачивать. И кредиторы все плотнее смыкали свой строй вокруг нашей семьи. Но я-то не переживала особо, вся погруженная в материнство. Я знала, что в случае чего моя семья примет меня и поможет с воспитанием ребенка. Однако все равно не уходила в глупом ожидании какого-то чуда. Наверное, я все-таки любила Вальда. Он не был грубым со мной, никогда не поднимал на меня руку. В начале отношений даже делал какие-то подарки. И, в конце концов, он был единственным мужчиной, чью ласку я познала. — На этом моменте Герда слегка запнулась и покраснела, однако почти сразу упрямо продолжила: — Наверное, в один из пьяных загулов кто-то из дружков подбросил ему блестящую идею: заняться темной магией. Мол, есть ритуалы, при помощи которых можно вызвать демона, способного решить все твои проблемы. И даже душу у тебя слуга тьмы не заберет, если взамен ты предоставишь ему достойную плату. Например — нелюбимого младенца, который своим вечным плачем портит тебе жизнь и мешает спать по ночам.
Я нахмурилась, уже понимая, к чему идет рассказ Герды. Кажется, я начинаю узнавать знакомые детали в этой истории. Ведь в моем прошлом тоже было нечто очень похожее: отец, который хотел денег и могущества, желание получить все и сразу посредством темной магии, и плата в виде жизни нелюбимой дочери. Хм-м… Как-то подозрительно все это. Ни Герда, ни ее муж ведь точно не имели никакого отношения ни к роду Этвуд, ни к роду Одли, поэтому на семейное проклятье эти совпадения не получится списать. Ох, не нравится мне все это! Но рано делать выводы. Сначала дослушаем до конца.
— Я понятия не имела, что задумал Вальд. — Герда села на шаткий табурет и устало опустила на колени руки. — Напротив, даже обрадовалась переменам в муже. Он стал круглые сутки проводить дома, на время забыл о друзьях и пирушках. Правда, с дочерью мне по-прежнему не помогал, но хотя бы не шлялся не пойми где. Сидел в своем кабинете над какими-то бумагами, то и дело принимался что-то чертить, но неизменно сжигал все свои рисунки в камине. Однажды я вздумала посмотреть, что именно он так упорно пытается изобразить. Взяла один листок со стола — и получила первую в своей жизни пощечину. Правда, Вальд тут же принялся извиняться, чуть ли не на колени передо мной упал. Наверное, испугался, что я уйду и заберу с собой дочь, а значит, его план провалится. Весь день он вел себя как самый примерный супруг в мире, даже вызвался прогуляться с Анабель. А я что? Я была только счастлива. Врут, должно быть, когда утверждают, что мать всегда почувствует, если ее ребенку угрожает беда. А может, я просто была плохой матерью. Но мое глупое сердце молчало в тот вечер. Я спокойно приготовила ужин, даже вытащила припрятанную бутылку вина. Думала, что Вальд наконец-то превращается в настоящего мужчину, готового нести ответственность за семью. А пощечина… Ну мало ли. Возможно, мне действительно не стоило без спроса заглядывать в бумаги мужа.
Герда прикусила губу и замолчала, горестно скуксившись. Одинокая крупная слеза скатилась по щеке и упала на передник, оставив после себя влажное пятно. Мне было не по себе при виде столь неподдельного горя, над которым были не властны прошедшие года. Я никогда не умела утешать. Даже в пансионе, когда кто-нибудь из моих подруг по несчастью ревел, упав на прогулке или же получив строгий выговор от воспитательницы, я предпочитала отходить в сторону. Я просто не знала, что надлежит говорить в подобных случаях. «Ну-ну, хватит, успокойтесь, бывает и хуже»? Это утешение сработало бы в пансионе, но не сейчас. Наверное, нет трагедии страшнее, чем горе матери, потерявшей единственного и горячо любимого ребенка.
— Когда все было готово к приятному ужину в тесном семейном кругу, в дом вдруг ворвался незнакомец, — продолжила Герда дрожащим голосом. — Я не успела даже ахнуть, как он сграбастал меня за грудки и прорычал — где твой муж?! Естественно, я подумала, что это явился один из кредиторов Вальда, потерявший терпение и вздумавший выбить долг силой. Но тут Лукас — а это был именно он — так на меня взглянул, что крик застрял у меня в горле. А он прошипел, что мой муж вот-вот расправится с моей дочерью. И эта кровь будет на моих руках, если я немедленно не скажу, где их искать. Благо, я вспомнила, как утром муж спрашивал, пустует ли еще летний домик моих родителей. Уж очень он был неудобно расположен — далеко за окраиной деревни, у самого озера. Мой отец любил уединение, поэтому летом жил там неделями, изредка появляясь дома. Но в природе царил студеный март, во дворах еще похрустывал снег, только днем начинало пригревать солнце, неторопливо топя сосульки. Вот я и выпалила Лукасу, что Вальд, должно быть, у озера. Тот еще раз меня встряхнул и приказал показывать дорогу. Весь путь я молила богов о спасении. То думала, что Лукас — злодей, и я из-за собственного малодушия приведу к мужу и дочери убийцу, то начинала сомневаться в Вальде. В самом деле, если он в летнем домике моих родителей, то что там делает? Тем более с ребенком. Но столь жуткую правду я не могла даже представить.
И еще одна долгая томительная пауза. Я кинула боязливый взгляд на дверь, ведущую из кухни в коридор. Наверняка Лукас уже заметил, что мое отсутствие длится слишком долго. Боюсь, с минуты на минуту он заявится сюда, и я не услышу окончания этой истории. Но торопить Герду я не могла. Я прекрасно осознавала, как тяжело ей приходится сейчас. Далеко не каждый рискнет излить душу почти незнакомому человеку. Как-то постыдно делиться столь страшными тайнами прошлого.
— Мы поспели к началу ритуала, — совсем тихо сказала Герда. — В окно я видела, как пылают на полу десятки свечей, освещая нарисованный круг. Как захлебывается в плаче Анабель, такая беззащитная и крохотная. И как Вальд уже занес над ней кинжал. А дальше… Дальше начался настоящий ужас. Я вдруг почувствовала, как тьма вокруг нас оживает, начинает пульсировать, как от каждой тени к нам словно тянутся жадные щупальца, готовые спеленать нас, остановить на пороге и не дать сорвать ритуал. Не знаю, ощутил ли это Лукас, но я всей кожей осязала приход кого-то… или чего-то в наш мир. Чего-то до безумия отвратительного и страшного, способного лишь убивать во имя собственного развлечения. Видит небо, найна Хлоя, я хотела кинуться в дом и остановить мужа. Но была не в состоянии сделать и шага. Ужас сковал меня. Я не могла даже вздохнуть полной грудью, боясь, что тогда меня заметит тот, кто пока еще таился в тенях. Лукас просто отшвырнул меня в сугроб. Стыдно признаться, но я лежала в снегу и молилась богам не за жизнь дочери, а за то, чтобы меня не заметил демон, призванный мужем. И именно это я до сих пор не могу простить себе. Ту трусость, когда я свою жизнь поставила выше жизни своего ребенка.
