– Перестань, – вслух сказал ему Глеб.
– Что? – встревожилась Лиза.
– Ничего, – ответил Глеб.
Он постарался не смотреть на двойника. Электронная сигарета в его пальцах слегка подрагивала, и двойник заметил это.
– Слушай, хватит сосать этот никотиновый суррогат! – продолжил потешаться тот. – Что может быть лучше настоящего табака!
Двойник жадно затянулся своей сигаретой и выпустил густой клубок дыма. Глеб жадно вдохнул этот дым, но не почувствовал запаха.
– Так вы поможете Андрею? – спросила Лиза, ловя глазами взгляд Глеба.
– Возможно, – ответил тот. – А сейчас вам лучше уйти. Мне надо все обдумать.
– Да, конечно. Извините. Если что – звоните мне на мобильный, я записала для вас номер.
Она сунула ему в руку желтый листок бумаги.
– До свидания, Глеб Олегович!
– Угу. До скорого.
Медсестра ушла, оставив его наедине с призрачным двойником.
– Ты разучился общаться с девушками, – с упреком сказал тот. – В былые годы ты ни за что не упустил бы такую…
Глеб достал из кармана пластиковый флакончик с таблетками.
– А вот это зря, – сказал двойник.
Корсак вытряхнул на ладонь пару пилюль и забросил их в рот. Достал из другого кармана маленькую бутылочку с минеральной водой.
– Эй, ты что, это была шутка! – насмешливо запротестовал двойник. – Ну, перестань, брат, не будь занудой.
– Я тебе не брат, – отчеканил Глеб и запил препарат водой.
Двойник вздохнул:
– Вот так всегда. Только-только разговорились.
– Убирайся к черту, – отчеканил Корсак и закрыл глаза.
– Еще увидимся! – услышал он несуществующий голос.
Десять минут спустя Глеб Корсак постучал в дверь кабинета доктора Чурсина.
– Да-да! – отозвались оттуда.
Глеб приоткрыл дверь.
– Доктор, найдете для меня несколько минут?
– Да, разумеется! Входите!
Чурсин сделал широкий жест рукой и указал на кресло перед столом. Подождал, пока Глеб пройдет и усядется, после чего доброжелательно поинтересовался:
– Как прошла встреча?
– Нормально. Ваш пациент вспомнил, что когда-то мы с ним были одноклассниками.
Стеклышки очков доктора блеснули, когда он поправил сползающую дужку пальцем.
– Не слишком ли много холода в вашем голосе, когда вы говорите о своем школьном прошлом? – с улыбкой сказал он.
Глеб не нашелся, что на это ответить.
– В любом случае, я рад, что вы пришли, – продолжил Чурсин. – Надеюсь, общение с вами поможет ему поскорее все вспомнить.
– Да, возможно. – Глеб с интересом посмотрел на умное худое лицо врача. – Вам не интересно, о чем мы говорили?
– Медсестра Лиза только что была у меня и пересказала вашу беседу.
– И как вы относитесь к его просьбе?
– Насчет того, чтобы вы съездили на место аварии?
– Да.
Доктор Чурсин пожал плечами.
– Даже не знаю. Ну, а вы? Что вы намерены делать?
– Ничего, – сказал Глеб.
– Совсем ничего?
– Совсем.
Евгений Борисович вздохнул.
– Да… Наверное, вы правы. Вряд ли ваши блуждания по лесной чаще помогут моему пациенту.
– Это точно. Но что я скажу ему?
– Скажете, что съездили, но не нашли ничего интересного.
Глеб усмехнулся:
– Прописываете пациенту ложь?
– Врачи постоянно лгут своим больным, Глеб Олегович. Так же, как журналисты – своим читателям. Я ведь прав?
– Абсолютно.
Они посмотрели друг другу в глаза.
– Что с ним будет дальше? – спросил Глеб. – Ведь по сути он вернулся с того света. Как он это переживет?
Доктор опять поправил пальцем очки.
– Видите ли… Медикам известно о коме чрезвычайно мало. Впрочем, существуют некоторые закономерности. У пациентов, побывавших в коматозном состоянии, часто меняется характер. Порой они становятся агрессивными и склонными к насилию, в других случаях наоборот – пассивными, ко всему безразличными. Однако у подавляющего большинства пациентов наступает сильная депрессия.
– Да, я об этом читал. Почему одни коматозники просыпаются, а другие нет?
Евгений Борисович снял очки и потер пальцами покрасневшие от усталости глаза.
– Это загадка, которую не удалось пока разгадать никому, – ответил он. – Чаще всего срабатывает какой-то стимул. При этом стимулом может послужить что угодно. Андрей Темченко проснулся после того, как ему дали снотворное золпидем. Сейчас мы продолжаем давать ему этот препарат.
– И как? Темченко действительно восстанавливается? Сколько времени это займет?
– Выход из коматозного состояния – процесс длительный и сложный. Функции центральной нервной системы восстанавливаются медленно. Обычно это происходит в порядке, обратном их угнетению. Сначала появляются корнеальные рефлексы, потом зрачковые. Далее уменьшается степень вегетативных расстройств. Нередко отмечается спутанность сознания, а иногда даже галлюцинации. Пациент словно оглушен. Возможны судорожные припадки с последующим сумеречным состоянием…
– Я спросил не об этом. Я спросил: выздоровеет он или нет?
Чурсин надел очки, посмотрел на Глеба сквозь стекла и сказал:
– Его выздоровление под большим вопросом. Уж простите мне мою прямоту. Ваш знакомый пролежал в коме восемнадцать лет. Его пробуждение – слишком большой стресс для организма. Вполне вероятно, что его сознание снова начнет угасать. А вместе и ним и его тело.
– Если это произойдет… Сколько у него осталось времени?
– Не знаю. У Темченко большие проблемы с суставами и сосудами.
– Хотя бы приблизительно.
Врач вздохнул:
– Я бы на его месте не загадывал дальше чем на полгода. Но я не пророк, а в жизни иногда случаются чудеса. Будем надеяться на лучшее.
– Полгода, – задумчиво повторил Корсак. – Андрей об этом, конечно, не знает?
– Конечно нет. И надеюсь, вы ему об этом не скажете.
– Не скажу.
Глеб поднялся.
– Это все, что я хотел узнать, – сказал он. – До свидания!
Чурсин улыбнулся.
– До свидания! Будет славно, если вы снова к нему придете.
– Посмотрим.
В коридоре, направляясь к палате Андрея, Глеб снова столкнулся с Лизой. Она покраснела и кивнула ему. Он кивнул в ответ. Затем пошел дальше. Остановился у палаты, приоткрыл дверь и негромко окликнул: