– Поверю, – сказал Петя. – А ты правда зашел п-просто так?
Глеб покачал головой:
– Нет. Если честно, у меня к тебе дело.
– Тоже н-неплохо, – кивнул Давыдов. – Ты всегда п-приносишь что-нибудь интересное. Что на этот раз?
– Старая фотография.
– Обожаю старые снимки. Насколько старая?
– Восемнадцать лет.
Петя дернул уголком рта.
– Всего-то? Я-то думал, и впрямь старая. Ну, д-давай, показывай.
Глеб достал смартфон, нашел снимок четырех парней и протянул трубку Пете.
– Вот, взгляни. Что ты видишь?
Давыдов посмотрел на дисплей и ответил:
– Вижу четырех юных б-бездельников.
– А еще?
– Еще?
Петя посмотрел на фотографию внимательнее. В наблюдательности друга Глеб не сомневался. И тот не подвел.
– Вижу пятого, – сказал Петя. – Того, кто фотографирует. Он отражается в зеркале. Если, конечно, это зеркало, а не д-дверца шкафа.
– Больше похоже на створку трельяжа, – сказал Глеб. – Поэтому и отражение немного в профиль. Этот угол снимка сильно засвечен. Ты можешь прогнать его через компьютер и улучшить качество изображения? У тебя ведь есть специальные программы?
Петя усмехнулся:
– Это только в голливудских фильмах все так п-просто. Я м-могу попытаться, но успеха не гарантирую.
– Можешь заняться этим прямо сейчас? Или ты сильно занят?
– Занят, – сказал Петя. – Но для тебя сделаю исключение.
Глеб вдруг вспомнил, что даже не поинтересовался делами приятеля.
– Прости, забыл спросить, где ты сейчас работаешь?
Петя чуть покраснел.
– Обещаешь не побивать меня к-камнями?
– Обещаю.
– Стыдно с-сказать. Я теперь снимаю к-красавиц для эротических журналов. «Максим», «Плейбой»… Но иногда езжу в командировки для «Гео». Отдыхаю душой и телом.
– Неужели можно устать от созерцания обнаженных красавиц? – улыбнулся Глеб.
– Ты даже не п-представляешь, как сильно! – засмеялся Петя.
– Наверное, пережил кучу сексуальных приключений?
– Да какое там, – махнул рукой Давыдов. – Они все какие-то зацикленные. И безумно удивляются, когда узнают, что я не г-голубой.
– Да, в наше время это большая редкость, – согласился Глеб.
– Скоро такие, как мы с тобой, станут ископаемыми. Хотя нам же лучше.
– Чем это?
– Меньше к-конкуренции!
Друзья засмеялись.
– А помнишь наши битвы? – с воодушевлением спросил Давыдов. – Как мы вдвоем против п-пяти скинхедов!
– Было дело, – кивнул Глеб.
– Лихие мы с тобой были парни!
– Не то слово.
– Может, закатим как-нибудь в бар, п-повеселимся как в молодости?
– Как в молодости уже не получится. У меня маленький сын, так что я научился себя беречь.
– Да… – вздохнул Петя. – Везет тебе. Хотел бы и я иметь с-сына. А лучше маленькую дочку. Платья бы ей д-дарил, кукол…
Глеб пригубил коньяк. Вкус у напитка был невероятно густой и богатый.
– А потом бы ходил за ней повсюду с кастетом и отгонял парней, – добавил Глеб.
– Тоже в-верно. – Петя хмыкнул. – Умеешь ты внести долю мрачного реализма в любую розовощекую фантазию. Ладно. Д-давай сюда свой снимок, пойду перекину его на комп и посмотрю, что можно сделать. А ты пока пей коньяк. Как только что-нибудь получится, я тебя п-позову.
Петя взял телефон Глеба, поднялся с кресла и ушел в соседнюю комнату. Корсак допил коньяк, поставил стакан на столик и откинулся на спинку кресла. Таблетки, прогонявшие галлюцинацию-двойника, обладали седативным эффектом. И вскоре Корсак, сам того не заметив, задремал.
Во сне он увидел Машу Любимову. Они лежали в постели, утомленные сексом, и курили. Белокурые волосы Маши раскинулись по его груди и плечу.
– Глеб, – тихо позвала она, глядя на него снизу-вверх.
– Что? – отозвался он.
– Я хотела открыть тебе одну тайну.
– Какую?
Она улыбнулась:
– Ты всегда будешь меня любить.
– Откуда такая уверенность?
– Я тебя приворожила.
Он посмотрел в ее золотисто-карие глаза.
– Ты серьезно?
– Да.
– И как ты это сделала?
– Не скажу. У женщин свои секреты.
Маша затянулась коричневой сигаретой с золотым ободком, выпустила облачко бледно-голубого дыма и посмотрела, как оно расплывается в воздухе.
– Кажется, ты вообразила себя ведьмой? – иронично произнес Глеб.
– Я и есть ведьма, – спокойно отозвалась Маша, по-прежнему разглядывая облачко дыма. – Разве ты не знал?
Он с нежностью погладил ее по волосам. И вдруг замер с искаженным от испуга лицом. Прядь ее волос осталась у него в руке.
– Маша… – хрипло позвал он.
Она подняла лицо, и Глеба прошиб пот – у Маши не было ни глаз, ни носа, ни губ, только бледная, туго натянутая на череп кожа. Глеб хотел сбросить с себя фальшивую Машу, но не смог – на него напало оцепенение, какое часто бывает в кошмарах.
И вдруг сквозь белую гладкую кожу чудовища проступило маленькое темное пятнышко, как чернильная точка сквозь лист бумаги. Пятнышко стало стремительно увеличиваться, пока не превратилось в бесформенный черный рот, и этот рот, широко раскрывшись, пролаял:
– Я же тебе говорила, что я ведьма!
А потом черный рот залаял, захохотал, и морщинистые пальцы безликого страшилища потянулись к лицу Глеба, намереваясь вырвать ему глаза.
* * *
– Глеб! – Петя с силой тряхнул Корсака за плечо. – Глеб!
Тот открыл глаза и рассеянно посмотрел на Петю.
– Что?
– Ты уснул.
– Да?
– Да. И стонал во сне.
Глеб выпрямился в кресле и потер пальцами глаза.
– Мучают к-кошмары? – с сочувствием спросил Давыдов.
– А у кого их не бывает?
– И то верно.
Корсак провел рукою по растрепавшимся волосам и снова взглянул на Давыдова.
– Ну, что скажешь?
– Кое-что п-получилось. Посмотри сам.
Петя сел на соседнее кресло, взгромоздил на колени ноутбук и пробежал пальцами по клавишам. Глеб уставился на экран и присвистнул.
