– Да ты просто гений!
– Не без этого, – скромно согласился Петр.
– Можешь распечатать?
– Легко.
Пока Давыдов выводил снимок на печать, Глеб задумчиво морщил лоб. Заметив это, Петя спросил:
– Снимок н-навел тебя на какие-то мысли?
– Да.
– Я рад.
Петя встал, сходил к принтеру и вернулся, держа в руке отпринтованное фото. Протянул его Глебу.
– Держи своего монстра.
Корсак взял снимок, несколько секунд разглядывал его.
– Выглядит жутко, – сказал он.
– Да, – согласился Давыдов и тоже покосился на снимок. – Думаю, это искажение старого з-зеркала. Или дефект оптики.
Глеб ничего на это не сказал. Он сунул распечатку в свою кожаную сумку и встал.
– Петь, прости, но мне нужно идти.
– Да, п-понимаю.
Он протянул Глебу руку.
– Заходи почаще.
– Постараюсь, – сказал тот, пожимая ладонь друга.
– И обращайся, если будет что-то интересное. Я всегда рад тебе п-помочь.
– Спасибо, братское сердце! – искренне поблагодарил Глеб.
Уже в дверях Петя спросил:
– Эти п-парни живы?
– Не все, – ответил Глеб.
– Скверно. Будь осторожен, брат.
– Постараюсь.
Перед расставанием они снова крепко обнялись.
На улице было сыро и ветрено. Вечерело. Неторопливо шагая к машине, Глеб услышал за спиной легкий шорох. Он обернулся, но никого не увидел. Тротуар был пуст, лишь редкие прохожие маячили где-то вдалеке, там, где узкий переулок выходил на широкую улицу. Глеб пожал плечами, сунул в губы электронную сигарету и пошел дальше.
Через несколько минут ему почудился звук шагов. Обладая неплохой реакцией, Глеб сразу обернулся – однако недостаточно быстро, что-то мелькнуло у него перед глазами, острая боль прошила голову, а потом мир с его фонарями, деревьями и домами разлетелся на куски, и Глеб провалился в бездонную пропасть мрака.
3
Дверца «Лексуса» распахнулась, и стройная черноволосая красотка ступила остроносой туфелькой на тротуар. На плечах у нее красовалась норковая накидка, пальцы были унизаны кольцами с бриллиантами.
– Хватит! – крикнула она верзиле в кожаной куртке, который сбил Глеба с ног.
– Мара, сядь в машину! – рявкнул Шалва Георгиевич на любовницу.
– Отстань! – презрительно обронила она через плечо.
Затем подошла к костолому в кожаной куртке и грубо толкнула его руками в грудь.
– Отвали от него, придурок! Пошел!
Громила вопросительно посмотрел на депутата Гурамова.
– Мара! – снова рявкнул тот. – Немедленно сядь в машину!
Она метнула в него яростный взгляд черных глаз, а затем произнесла четко, жестким голосом:
– Вы его больше не тронете, ясно?
– Я сказал: садись в машину!
– Хватит мне указывать, что делать! Ты мне не муж и не отец!
– Мара!
Громила снова шагнул к Глебу и уже занес ногу, чтобы пнуть его по ребрам. Но брюнетка бросилась на него, как пантера, и наотмашь звезданула громилу ладонью по лицу. Парень вскрикнул и отшатнулся. Длинные ногти красотки оставили на его лице кровоточащие царапины.
Депутат Гурамов побагровел от ярости.
– Я заберу у тебя все, что подарил! – яростно крикнул он.
– Подумаешь, напугал. Да я сама тебе все верну!
Гурамов прищурился и едко проговорил:
– Может, начнешь прямо сейчас?
– Перебьешься! И вообще – ты мне надоел! Вот найду себе молодого, а тебя брошу!
Глеб тихо застонал на асфальте. Мара перевела на него взгляд, усмехнулась и добавила – так, чтобы услышал Гурамов.
– Вот этого возьму! Он молодой и красивый!
– Что ж… – прорычал депутат. – Оставайся с ним. Отарик, в машину!
Громила кивнул, быстро подошел к машине, держась рукой за расцарапанную щеку, и забрался в салон.
– Трогай! – приказал Гурамов водителю.
«Лексус» покатил прочь. Черноволосая красавица проводила его взглядом, затем, заметив приближающуюся «Волгу» с шашечками, вышла к мостовой и подняла руку.
Пять минут спустя, когда ни Мары, ни Глеба, ни машины с шашечками уже не было и в помине, «Лексус» снова подкатил к обочине. Стекло опустилось, Гурамов выглянул наружу и проворчал:
– Своенравная глупая чертовка.
– Хотите, чтобы я их разыскал? – поинтересовался Отарик.
Гурамов покачал головой:
– Нет, не надо. Сама объявится.
Тонкая смуглая рука опустилась Глебу на плечо.
– Эй, парень! Ты живой?
Красавица Мара тряхнула Корсака за плечо так, что браслеты на ее запястье звякнули.
– Эй, красавчик! Очнись!
Глеб открыл глаза. Посмотрел на потолок, потом на стену, украшенную картинами в золоченых рамах, на белоснежный «пузатый» комод, на кресло, обитое розовым атласом. Затем перевел взгляд на красотку-брюнетку, склонившуюся над ним, а потом и на часть ее роскошной груди, которой было тесно в восточном халате.
– Смотришь на мои сиськи? – весело спросила Мара. – Значит, ожил! Как ты, красавчик?
– Нормально, – тихо проговорил Глеб. – Только голова болит.
– Голова – не х… – резонно заметила Мара. – Сексом заняться сможешь?
Глеб посмотрел на ее нагловатое лицо.
– С кем?
– Со мной, дурачок!
– Спасибо за предложение, но я воздержусь, – сказал он.
– Значит, не хочешь? – удивилась она.
– Не принимай это на свой счет.
– Хм… – Мара задумчиво потерла пальчиком нижнюю губку. – Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– Тогда в чем дело? У меня шелковая кожа. Потрогай!
Она взяла руку Глеба и положила на свою обнаженную грудь. Он высвободил руку и, морщась от боли, сел на диване. Потрогал пальцами ушибленный затылок.
– Ты перевязала мне голову? – удивился он.
Мара покачала головой:
– Нет. Просто надела тебе шапочку. Ты женат?
Почувствовав головокружение, Глеб закрыл глаза.
– Нет, – пробормотал он побелевшими губами.
– Но у тебя есть девушка?
Глеб усмехнулся.
– Она считает, что нет.
