Лицо Глеба вытянулось.
– Сколько-сколько?
– Восемнадцать лет, – повторил Чурсин. – Он впал в кому после того, как его сбила машина. Случилось это на трассе, вокруг лес. Темченко получил множественные переломы. У него было сотрясение мозга и еще много чего.
– Сочувствую парню. Но почему он позвал меня?
– Дело в том, что он почти ничего не помнит о своей жизни до аварии. Ваше имя было вторым, которое он вспомнил – после своего собственного.
Глеб задумчиво сдвинул брови.
– Он говорил, откуда меня знает?
Доктор покачал головой:
– Нет. Он помнит только ваше имя – Глеб Корсак.
– Уверен, что я не единственный Глеб Корсак на свете.
– Да, но он попросил позвать именно вас. – Чурсин улыбнулся. – Он увидел вашу фамилию под журнальной статьей.
– Хорошо, что не на заборе, – заметил Глеб. – И чего ему от меня нужно?
– А разве это не очевидно? Андрей Темченко пытается вернуть себе воспоминания.
– С моей помощью?
– Да. – Доктор выжидательно посмотрел на Глеба. – Подумайте. Припомните. Быть может, вам знакомо его имя? Андрей Темченко.
– Похоже, моя память тоже не совсем в порядке, – иронично произнес Корсак.
– Ладно, – смирился Чурсин. – Но вам все равно следует с ним поговорить. На беседу у вас есть пять минут. Не больше. Пациент еще слишком слаб.
– Думаю, мне хватит и минуты, – ответил Глеб. – Куда идти?
Когда Глеб вошел в палату, Андрей Темченко был там не один. Рядом с его кроватью сидела на белом табурете молоденькая медсестра, хрупкая, похожая на подростка. У нее было усталое лицо с правильными, тонкими чертами и большие зеленые глаза. Завидев Глеба, она хотела подняться с табурета, но пациент удержал ее за руку.
– Подождите, Лиза. Останьтесь.
Девушка покраснела и бросила на Глеба смущенный взгляд.
– Но вам ведь нужно поговорить.
– Вы нам не помешаете, – тихо произнес Темченко.
Он посмотрел на вошедшего.
– Вы Глеб Корсак?
– Точно, – кивнул тот. – А вы Андрей Темченко?
– Верно. – Рыжий мужчина слабо улыбнулся сухими, бесцветными губами. – Я видел вашу статью. И подпись под ней.
– И как вам статья?
– Не знаю, не читал.
– Значит, вас вдохновила подпись? Я всегда говорил, что мне повезло с именем и фамилией, – ухмыльнулся Глеб.
Темченко тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и ненатуральной.
– Мне не так сильно повезло, – сказал он, – судя по тому, что вы меня не помните. Не против, если мы перейдем на «ты»? Мы ведь, наверное, ровесники.
– Наверное, – согласился Глеб. – Хотя выглядишь ты намного младше.
Корсак покривил душой, поскольку выглядел его собеседник странновато. Андрей Темченко напоминал внезапно постаревшего мальчика, или, скорей, юного актера, на лицо которого наложили небрежный грим в виде россыпи страдальческих морщинок.
– Да уж, моложе. – Темченко усмехнулся и с горечью проговорил: – Я все никак не могу привыкнуть к тому, что мне почти сорок лет. Ведь еще несколько дней назад мне было всего двадцать два.
– Странное, наверно, ощущение.
– Не то слово. Садись на стул!
Глеб подошел к кровати и уселся на белый венский стул.
– Телевизор уже смотрел? – поинтересовался он у пациента.
– Да, – ответил тот.
– И как тебе наш мир? Впечатляет?
– Скорее, пугает. Компьютеры, сотовые телефоны, крутые тачки, заграничные товары в свободном доступе… Все это похоже на фантастику. Если, конечно, телевизор не врет и показывает правду.
– Он не врет, – сказал Глеб. – Товаров действительно много. А вот хороших людей мало. Впрочем, они всегда были в дефиците.
Глеб потянулся к карману пиджака за электронной сигаретой, но вспомнил, что в больнице курить нельзя, и со вздохом положил руку на колено.
Все это время пациент наблюдал за ним изучающим взглядом.
– Откуда я тебя знаю? – спросил он наконец.
– Сам скажи, – отозвался Глеб небрежно.
Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Темченко.
– Кажется, я вспомнил. – Он снова внимательно вгляделся в лицо Корсака. – Школа, да? Ведь это было в школе? Ты тоже там учился, верно?
– Все мы учились в школе, – ответил Глеб. – Этой пытки не удалось избежать никому.
– Ты меня не помнишь? Совсем не помнишь?
Корсак молчал, и, казалось, что смотрит он не на взволнованное лицо пациента, а куда-то мимо.
– Я Андрей Темченко! Ты звал меня Тьмой! Глеб, ты правда меня не помнишь?
Корсак вздохнул.
– Помню. Конечно, помню. Ты – тот ненормальный мальчишка, который воображал себя колдуном.
– Верно! – Андрей облегченно улыбнулся. – Значит, я не ошибся. Это радует.
– А я рад, что смог тебя повеселить, – сказал Глеб.
Они помолчали, продолжая разглядывать друг друга.
– Значит, ты теперь журналист? – снова заговорил Темченко.
– Угу.
– Расскажи мне.
– О чем?
– Обо мне.
Глеб пожал плечами:
– Да нечего рассказывать. Мы с тобой не виделись с самой школы. То есть уже лет двадцать пять.
– Для меня прошло всего пять лет, – тихо произнес Темченко.
– Ну, значит, тебе и карты в руки. – Глеб пожал плечами. – Мне правда нечего тебе сказать. Прости.
Дверь приоткрылась, и в палату заглянул доктор Чурсин.
– Пора заканчивать разговор, – строго сказал он.
– Доктор, еще немного, – попросил Темченко. – Пожалуйста.
– Но…
– Пару минут, – взмолился Андрей. – Иначе я не смогу уснуть.
– Хорошо. Глеб Олегович, зайдите потом ко мне в кабинет, если вам не трудно. Это прямо по коридору, а потом налево. Если заблудитесь, вам любой покажет.
– Хорошо.
Доктор скрылся из вида, плотно притворив за собой дверь.
Темченко несколько секунд молчал, собираясь с духом. Потом заговорил спокойным голосом, в котором чувствовалось сдерживаемое напряжение.
– Восемнадцать лет назад я попал под машину, когда выбежал из леса.
– Не повезло, – сказал Глеб. – А что ты делал в лесу?
– Не помню. Но это было важно. Очень важно.
