– Знаешь… – я задумался, – а давай. Если понадобишься, то я прямо оттуда тебя и вызову.
– Vale.
Ну да, отсюда до Коко-дель-Мар рукой подать, если Кике будет там, то ему досюда десять минут добираться. А так, глядишь, появится какая-то дополнительная информация. В любом случае надо выяснить, кто приезжал к Джереми Гранту, советнику права. Но это, боюсь, только в понедельник, по выходным Висенте не работает и доступа к базам нет. Жаль. Ну ладно.
Так, теперь видео, что Кике сделал. Витёк с ним отдельно работает – и пусть работает. А я пока еще и сам посмотрю, потому что могу заметить то, чего не заметит он.
Качество съемки, сделанной до того, как солнце зашло, было хоть куда. Машина была та самая, все верно, и именно ее водитель приезжал тогда на склад в Колон вместе с остальными. Когда он забирал пакеты у ресторанного курьера, попался в кадр идеально, хоть в рамочку и на стенку вешай, пока такого четкого его портрета у нас не было. А солнце уже садилось, так что, когда приехала женщина, точнее даже девушка, она выглядела совсем молодой, было темновато. Она попала в нашу не самую лучшую камеру, к тому же света маловато, но все же черты лица разглядеть можно… пожалуй что… если приглядеться и если Витёк поможет.
Машина у нее яркая, при необходимости легко будет следить… Кстати, похоже, что девушка-то очень даже ничего, очень… Брюнетка, длинные прямые волосы, красивый рот, идеальный нос… Это я на утренней съемке разглядел, где она ехала «на лучшую камеру» и свет хороший… но тут очки мешают увидеть глаза и брови. Но как раз их, может быть, получится переставить с другого ролика… нет, точно красивая.
Так, вот мы едем за ней… О слежке, похоже, она не подозревает, едет спокойно, не нарушает особенно, разве что скорость немного превышает, но не более, чем остальные. Нигде не останавливалась, заехала прямо в гараж «Кабомарсо», открыв ворота с дистанционки. Все.
Не знаю, получили ли мы чего в результате этой слежки или не получили, но выяснить стоит. Интересно, на когда Молина договорится о встрече с ними? Хорошо бы к тому моменту иметь информацию от Висенте.
Так, всех озадачил, всем все поручил. Что делать дальше? Да особо ничего и не сделаешь, выходные, а это значит, что все здесь забили на всё. И до понедельника ни черта путного не добиться. Так, а Стив должен был уже изучить то, что я ему сбросил. Надо звонить.
И я позвонил. Потом он перезвонил мне, сказав, что они с Джеффом за мной заедут. Появились они минут через двадцать, уже привычно на большом белом «Сабёрбене», куда я заскочил чуть не на ходу, усевшись на мягкий кожаный диван заднего сиденья.
– Мы договорились, Гонсалес ждет, – сказал Стив, повернувшись с переднего сиденья.
Вид у него, к слову, был явно с похмелья.
Гонсалес пока оставался в сюите в «Трамп Тауэр». Дарко не было, Гонсалес его отпустил, но двухцветный «Сиг-зауэр» так и лежал на столе, под рукой.
Никто из нас троих не ожидал, что разговор пойдет именно так. Не знаю, может, Джефф или Стив и ожидали, но точно не я, все сказанное в этой залитой солнечным светом комнате со стеклянной стеной было для меня не меньшим шоком, чем то, что я прочитал о его дочери.
Сам наш наниматель выглядел совершенно изнуренным, в мятой майке, небритый, с всклокоченными волосами. Открытый лэптоп, стоящий на бюро, в виде заставки бесконечно проматывал фотографии его жены и сына, одну за одной, бесконечно и беззвучно. А вот фото дочери там не было. Ни одного.
– Я понимаю, как это звучит, но… мне было бы все равно, если бы Луис убили. – Гонсалес поочередно посмотрел всем нам в глаза. – Я… я не знал, что делать, а жена так и не поверила в то, что это правда.
– А вы поверили? – спросил Джефф.
– Я? Я поверил. – Помолчав, он повторил: – Да, поверил. В ней всегда было что-то такое… – Он щелкнул пальцами, явно силясь подобрать слово, потом все же сказал: – Как будто она совсем чужая, словно подкинули ее. Много раз я смотрел ей в глаза, и ко мне приходила мысль: «Она же никого не любит, совсем». Было ощущение того, что, если я сейчас свалюсь на пол с сердечным приступом, она будет просто с любопытством смотреть на то, как я умираю. И даже не попытается помочь.
– Но вы все же спасли ее… – вступил Стив.
– Нет, я ее не спасал, – грустно улыбнулся Гонсалес. – Она сама спасла себя, полиция не смогла доказать ничего, а эта недоразвитая Лазарро молчала и молчала. Они ничего не смогли предъявить Луис, и наш адвокат просто увел ее за руку. Если бы она оказалась в тюрьме с пожизненным – я был бы счастлив. Хоть это, наверное, убило бы Джоанн. – Он закусил губу, поняв, как на самом деле прозвучала последняя фраза.
– Как вы думаете, кто-то приехал за ней?
– Я… я не знаю, – покачал он головой. – Не знаю. Когда я закрываю глаза, я вижу, как она сама убивает их. Зачем-то заманивает в подвал и убивает, спокойно глядя на их мучения. С любопытством глядя.
– У вас ведь не было в доме оружия, верно? – зачем-то уточнил Стив, хотя ответ мы все знали.
– Был вот этот пистолет, – он показал на свой, – но он всегда хранился в сейфе, а в тот день я взял его с собой. Джоанн ненавидела оружие.
– Если это она, то где она могла взять оружие?
– Не знаю. В школе. – Гонсалес выглядел так, словно разговор причинял ему физическую боль. – Где-то еще. Эта японка принесла. Не знаю.
Стив пролистал свой блокнот, затем спросил:
– Вы говорили, что она, кроме школы, нигде не бывала, так?
– Нигде. Или сидела в своей комнате, или была в школе. Джоанн привозила и забирала детей, сама школа не жаловалась на прогулы, значит, она все время была там.
– Японку Сатори в школе никто не знает. Как они могли познакомиться?
– Не знаю. Через Интернет? – Он вопросительно посмотрел на Стива. – Сейчас все знакомятся через Интернет. И даже по телефонам уже не разговаривают, они «текстят».
– Она много «текстила»? – сразу уточнил Стив.
– Нет, – чуть подумав, ответил Гонсалес. – Нет, немного. Джейми текстил постоянно, а вот Луис почти никогда. Она даже разговаривала мало.
– Когда появилась Сатори? – Стив опять заглянул в свои записи.
– Я же говорил, недели за две до… этого.
Верно, это он говорил. Стив кивнул задумчиво, посмотрел на часы, поморщился. Явно пришла какая-то идея, но потом вспомнил про выходные, как мне кажется.
Гонсалес между тем показал на лежащий на столе пистолет, сказал:
– Вы думаете, что я держу его для того, чтобы защититься от убийц? Я не верю в убийц. Я боюсь, что в какой-то момент в дверь постучат, и за ней окажется она. Сейчас я уже ее боюсь.
– И вы рассчитываете на то, что мы найдем… ее. Так? – спросил я.
– Да, ее. – Гонсалес уставился мне в глаза, и я обратил внимание, что белки его глаз сплошь покрыты сеткой лопнувших сосудов. – И привезете мне. И тогда я заплачу вам миллион. Или два миллиона, если вы найдете еще и японку.
