Я не сказал еще? Ну так вот! Лишь только стало понятно, что
налицо гипертонический криз и первые реанимационные меры не дают эффекта (а
может статься, не дадут и последующие!), как чел в трусах сообщил, что ему
срочно понадобилось в туалет. И проследовал в том направлении. Однако в
приемный покой он больше не вернулся. Кстати, если кто-то убежден, что налицо
некое чудо (к примеру, персонаж этой трагикомической истории просочился в
канализацию), он ошибается. Как показал охранник, крайне встревоженное существо
мужского пола рысцой пробежало к «копейке», село за руль и уехало в неизвестном
направлении. Номера «копейки» охранник (разумеется!) не заметил. Цвет вроде бы
синий. А может, зеленый. Или мокрого асфальта – не исключено, кстати, что и
вишневый. То есть наш Казанова в желтых трусах канул в неизвестность! Да,
единственная точная его примета – ядовито-желтые трусы. Эту примету почему-то
зафиксировали поголовно все. К трусам оказалось приковано внимание как женского
(понятное дело!) персонала приемного покоя, так и мужского (а вот это поневоле
наводит на некие размышления).
Неизвестной величиной в этой истории остается и дама,
усопшая во время приятного времяпрепровождения (см. фото). Ее приметы: рост 164
см, вес около 80 кг, волосы рыжие, тело усыпано веснушками, на лице их нет.
Черты лица правильные. К числу особых примет может быть отнесено то, что
собственные брови у дамы практически отсутствуют, а на их месте – не более чем
татуировка. Таким же образом обведены контуры век. Плачущий партнер по сексу
называл ее Катюшей, однако далеко не факт, что это ее подлинное имя. Если
кто-то узнает сию особу на посмертной фотографии, просьба сообщить по телефону
02, или в приемный покой Пятой больницы, или в редакцию нашей газеты».
Из газеты
«Жизнь нашего города»
* * *
Да, все могло сложиться иначе, успей он проскочить раньше
поезда, или, наоборот, задержись на переезде чуток, или не вздумай спрямить
путь и проехать по знакомому зимнику вместо шоссе, или просто смотри он в
другую сторону, когда мчался параллельно железной дороге, параллельно поезду
Нижний – Москва, причем двигаясь какое-то время с равной с ним скоростью!
Нет, Долохов совершенно не жаловался на судьбу. Напротив,
благодарил ее. Все-таки не каждый день выпадает такое потрясающее событие, как
жизнь человеку спасти. В буквальном смысле слова. Ведь что с ней сталось бы, с
этой бедолагой? Замерзла бы в сугробе, это как пить дать. И если бы даже пришла
в сознание, что бы она делала? Куда подалась бы? Где искала бы помощи? Вообще
хватило бы у нее сил добраться до дороги?
Он сбросил скорость, обернулся к заднему сиденью и мельком
глянул на свою невольную попутчицу. Конечно, в сознание она не скоро придет,
но, насколько Долохов смог установить при беглом осмотре, «повреждений,
несовместимых с жизнью», как пишут в милицейских протоколах, у нее нет.
Руки-ноги целы, голова тоже, лицо не повреждено. Ну, волосы были забиты снегом,
но теперь снег растаял, волосы уже просто влажные. Ей повезло дважды, этой
незнакомке: во-первых, поезд уже сильно-таки сбросил скорость на подступах к
городу, во-вторых, она угодила при падении в сугроб. Если бы та сволочь,
которая ее столкнула, вернее, сбросила с поезда, спустилась чуть ниже по
ступенькам, женщина упала бы на насыпь и пострадала сильнее. Может быть, вовсе
разбилась бы или даже оказалась затянутой под колеса. Но сволочь явно боялась
свалиться сама, поэтому так и вышло, что жертва угодила в сугроб, наметенный
под насыпью. И провалилась туда чуть не с головой, Долохов ее с трудом вытащил.
Да и пробрался он к ней с трудом, сам то и дело утопая в глубочайшем снегу. И
его почему-то не оставлял при этом страх, что вот-вот из темной дали, куда
умчался состав, вдруг появится свет, раздастся грохот, поезд вернется задним
ходом, и из восьмого вагона (каким-то чудом он успел – не номер заметить,
конечно, и не порядок посчитать, а успел зафиксировать то, что вагон находился
перед рестораном, стало быть, был восьмым) выскочит тот мужик (вышеназванная
сволочь!) и ринется прямиком по сугробам – отыскивая свою жертву. Быть может,
он успел заметить, что жертва упала удачно, а значит, может остаться жива,
очухаться, добраться до людей, поднять тревогу…
Бред это был, конечно: ну как может вернуться поезд?! Но
ведь он будет стоять во Владимире на запасном пути целый час. И если убийца
хоть на миг усомнится в том, что прикончил эту женщину, он вполне может найти
машину, поехать вдоль линии железной дороги и довести свое черное дело до
логического завершения… Звучало это, мягко говоря, не очень правдоподобно и
осуществимым вот так, запросто, не казалось, а все же Долохова подстегивало
невероятно, заставляло ломиться прямиком через тальник, не искать удобной
тропинки (да и кто бы их протаптывал тут, эти тропинки?!), вынуждало спешить
изо всех сил. Найдя женщину, он только бегло убедился, что жива, оттащил (на
руках нести было невозможно по таким снежным завалам, да и тяжеленькая она
оказалась, эта долговязая жертва поездных злодеев!) к своему джипу, затолкал ее
на заднее сиденье и погнал к городу, изредка оглядываясь, приостанавливаясь,
проверяя, как она там, дышит ли.
Дышала. Но в сознание не приходила. И до сих пор не пришла,
хотя уже два часа миновало после случившегося. Черт, ей бы врача, конечно…
Ничего, скоро появится врач! Хотя его пришлось добывать, словно джинна из
бутылки. Причем бутылка покоилась на дне совершенно другого моря, не того, на
берегу которого стоял сам Долохов.
Это выражаясь фигурально, конечно. Но вот такие выходили
нынче сказки тысячи и одной ночи…
В его собственных планах все пошло наперекосяк после того,
как он подобрал эту бедолагу.
Он ведь думал, будет как?
Домчится до вокзала, сразу сообщит в милицию о том, что
видел. И убедит ментов пройти к поезду, чтобы задержать человека в форме
железнодорожника, который находится в восьмом вагоне. Странно, конечно: Долохов
смотрел на эту сволочь несколько мгновений, а увидел и запомнил довольно
многое. В частности, то, что сволочь была в форме. И он вроде бы разглядел еще
и очертания женской фигуры позади этого мужика. Возможно, и проводница была в
курсе дела…
Кстати, в том, что Долохов увидел так много, как раз не было
ничего невероятного, ему не единожды приходилось убеждаться, насколько
обостряется механическая, вернее, фотографическая память в моменты сильных
потрясений. А то, что он испытал, иначе, чем потрясением, назвать нельзя.
Многое пришлось ему в жизни повидать, но эта сцена… сцена преднамеренного,
хладнокровного убийства женщины!..
К счастью, все это оказалось только покушением на убийство.
Сорвалось дело!
