Видимо, на лице Валентины отобразилось такое беспросветное
отчаяние от невозможности разгадать эту загадку, что асбестовое сердце
огнеборца малость смягчилось.
– Да ладно, мамаша, вы не переживайте, – сказал он почти что
добродушно. – Заплатите штраф – большие проблемы? Судя по обстановочке, не
бедствуете! Ну мало ли что бывает в жизни? Климакс – дело такое… Иной раз
головушка помутится, понимаю. У меня вон у матери тоже это дело, так хоть из
дому беги, такие у нее фантазии теперь.
Валентина вдохнуть-то вдохнула, но выдохнуть уже не могла.
Воздух так и стал колом в легких, причем не вдоль, а поперек.
– Что такое, тетя Валя?! – послышался вдруг громкий крик, и по
лестнице взбежал запыхавшийся рыжий парень. Только тут Валентина осознала, в
какое состояние повергла ее тирада пожарного. Ведь она не сразу узнала
парнишку, а это был не кто иной, как сын ее собственного мужа, Максим
Залесский.
Почему-то в его присутствии стало чуть спокойнее. Кол
вытолкнулся из легких, удалось перевести дух.
– Что случилось? – набросился Максим на пожарного. – Что вы
тут делаете?
– По вызову приехали, – ответил тот, вновь превращаясь в
задиристого петуха (причем именно красного!). – По ложному вызову! Вон, хозяйка
крик подняла, горим, дескать, а десять минут спустя, точнее… – Он отогнул крагу
левой рукавицы и поглядел на чудовищные, размером с добрый будильник, часы на
браслете, напоминавшем кандалы времен глухого Средневековья – причем ножные
кандалы, а даже не ручные! – А пятнадцать минут спустя делает вид, что она нас
не вызывала.
– Во-первых, она не хозяйка, а соседка хозяина, – сказал
Максим рассудительно.
– Поня-атно, – протянул пожарный. – Соседка пошла к соседу
продолжать беседу? Ай да мамаша, а я-то решил, что у вас уже…
Валентина покачнулась, и Максим обнял ее за плечи.
– Во-вторых, – продолжил он тем же размеренным тоном, – это
моя мать, и если ты не извинишься, я сию минуту из тебя барбекю сделаю. В этих
твоих латах, в собственном соку, с начинкой из…
Он не договорил. Сказанного было довольно. Пожарник сделался
красным, словно наполовину готовое барбекю, и буркнул:
– Извиняюсь. Это я со злости. Извиняюсь!
– Принято, – кивнул Максим, продолжая обнимать Валентину, и
она в первый раз в жизни ощутила благодарность судьбе за то, что Залесский
когда-то, еще до их судьбоносной встречи, был женат на другой женщине и родил с
ее помощью вот этого довольно противного – и в то же время такого классного
парня. Честное слово, даже алименты, которые наносили изрядный ущерб их
бюджету, были, оказывается, плачены не зря! – А в-третьих, – не унимался
Максим, – она никак не могла звонить в пожарку, потому что десять минут назад
ее здесь еще не было.
– А ты откуда знаешь? – хмыкнул парень.
– Оттуда, что я сам здесь был, – пояснил Максим. – Я заходил
в эту квартиру, чтобы кое-что передать для хозяина, и… – Он поперхнулся, потом
продолжил: – И никого тут не было. Ни единой души.
У Валентины упало сердце. Боже ты мой! Никого не было? А
куда же делась эта, как ее там?! Железнодорожная убийца? Может, Залесский ее
куда-то увел? А может, она куда-то увела Залесского?!
Хорошая мысль. Главное, очень своевременная. Настроение, и
без того испорченное, сделалось и вовсе препоганейшим.
Стоп. А как Максим мог попасть в квартиру? Кто бы ему
открыл, без ключа-то?
Или он просто врет? Типа ложь во спасение?!
Раздался какой-то треск.
Пожарный тронул железным пальцем каску, и стало видно, что у
нижней челюсти находится микрофон.
– Слушаю, Восьмой, – буркнул он. – Да, ложный вызов. Нет,
люди вроде бы нормальные. Может, определитель глюкнулся? Ладно, что мне делать,
штраф выписывать, что ли? Вызов?! Где? Понятно! Есть на старт! Есть готовность
номер один!
Он словно бы стал еще выше ростом. Плечи сделались как
минимум в две сажени, причем именно косых, а не мерных. Глаза сверкнули, как…
ну, скажем, как огни.
– Повезло вам, ничего не скажешь, – изрек пожарный. – Вызов
у нас новый. Недалеко, возле бассейна «Олимп». Некогда мне тут штрафы
выписывать. Так что, пацан, купи своей мамаше на эти деньги платочек покрасивше,
а то ходит, понимаешь, как будто… бабка старая!
Выпустив эту парфянскую стрелу, он со страшной скоростью
загрохотал вниз. Похоже было, что по лестнице скатился большой-пребольшой
медный таз для варки варенья.
Максим даже не оглянулся вслед. Довольно невежливо отпихнул
от себя до смерти обиженную Валентину и ворвался в долоховскую квартиру.
Слышно было, как он, топоча, мечется из комнаты в комнату.
– Тетя Валя! – раздался наконец его перепуганный голос. – Ты
не брала тут конверт?
Валентина, все еще переваривая оскорбление и подбирая
достойный, хотя и совершенно бессмысленный по причине опоздания ответ, вошла
внутрь, прикрыла за собой дверь:
– Какой конверт?
– Белый, обыкновенный, без марки и адреса! – выкрикнул
Максим, стоявший уже на коленях и заглядывавший то под диван, то под письменный
стол. – Я его вон туда положил!
Он показал куда-то вверх. Поскольку в эту минуту Максим
наполовину пролез под стол, Валентина поняла, что конверт был положен на
столешницу.
– Ничего я не видела, – пожала она плечами. – А когда ты его
туда вообще положил?
– Да вот десять минут назад! – в отчаянии выкрикнул Максим,
выглядывая из-под стола. – Я ей говорю: передай его Долохову, только
обязательно, это очень важно. Она говорит: да положи на стол, а я ему скажу. Я
положил. Пошел в прихожую, дверь уже открыл, а она выскакивает следом, куртку в
охапке держит и говорит: погоди, мне тоже пора. А конверт, спрашиваю, где? Да
куда он денется, говорит она и чешет по лестнице. Ну а я дверь запер и тоже спустился.
Только ее и след простыл, я даже не заметил, в какую сторону она смылась. Я
немножко прошел по парку на остановку, потом смотрю – по Белинке пожарные
машины жмут как ненормальные – именно в этот дом. Я подумал: а вдруг эта дура
забыла газ выключить или еще что? Ну и побежал. Ну и…
– Это кто тут забыл выключить газ? – раздался мужской голос,
и Валентина сначала заметила, какое перепуганное лицо сделалось у Максима, все
еще стоявшего на коленях, и только потом, обернувшись, увидела в дверях Долохова.
