Люда кивнула.
– Ну что ж, дело хорошее. А твой мальчик, он как, не будет
против?
Маленький ротик слегка искривился в усмешке:
– Мой мальчик? Ничего себе, мальчик – ребенка заделал с
одного раза!
Звучит грубовато, может быть, цинично, зато выражено точно.
– Ну, я хочу сказать, твой мужчина – он рад будет ребенку? –
уточнила Валентина. – Ты ведь вроде бы не замужем? Может быть, вам с ним еще
посоветоваться? Шаг ответственный, всю вашу жизнь переменит. Направления-то
возьми, анализы все равно надо будет делать…
– Вы мне зря платный анализ выписали, – перебила ее Люда и
отодвинула бланки. – Я теперь к другому доктору буду ходить, на другом участке.
Бесплатно, потому что пока я живу без прописки, а теперь они меня пропишут, раз
я беременная. И вообще, теперь они со мной по-другому будут говорить! Никуда не
денутся. Так что я к тому доктору пойду, по месту жительства и прописки, он и
даст мне новые направления.
Валентина растерянно моргнула. Эта девонька ей, условно
говоря, в дочери годится, а отстегала словесно взрослую тетеньку-докторшу,
будто малявку-неразумницу. С другой стороны, тетенька-докторша сама виновата:
куда спешила с этими бланками? Надо было сначала поговорить с пациенткой. Нет,
решила дать ей время прийти в себя. Но до чего же быстро она очухалась, эта
Люда Головина! Крепкая барышня. Умеет держать себя в руках, и, надо полагать,
не только себя. Видимо, ее мальчик (мужчина, конечно же, мужчина!) тоже пикнуть
не смеет против ее решения. Ишь, как это прозвучало: «Теперь они меня пропишут,
никуда не денутся! Теперь они со мной по-другому будут говорить!» Так и видишь
за этим словечком «они» мальчика-мужчину и его мамочку, которой совершенно не
по нраву вот такая сношенька – с угрюминкой, очень даже себе на уме.
И эту маму можно понять, ей-богу!
Валентина попыталась одернуть себя – дескать, твоя-то какая
печаль? – но мысли не послушались.
Неужели Люда решила сохранить ребенка только ради прописки?
Ой, да чего только не бывает в жизни! А потом, закрепив свои права, она
примчится за направлением на аборт… Что ж, время у нее еще есть, аж два месяца.
И можно спорить, что придет она «по месту жительства и прописки», уже готовая
сделать аборт. У этой барышни, похоже, все наперед рассчитано. Довольно
бесстыжая девка, если хорошенько подумать.
Ну и что? Вам-то какое дело до отсутствия или наличия у нее
стыда, доктор Залесская? Клятву Гиппократа давали? Давали. «В какой бы дом я ни
вошел, я войду туда для пользы больного…» Ну так и молчите в тряпочку.
Валентина невольно бросила взгляд на противоположную стену.
Вот она висит! В смысле, клятва, а не тряпочка. Роскошно изданный постер
занимает изрядную часть стены и внушает глубокое уважение как самим своим
видом, так и этим словосочетанием – «Клятва Гиппократа», да и общей
витиеватостью текста. В принципе, наверное, это неплохо смотрелось бы в
кабинете любого другого врача, только не гинеколога. Потому что там, в этой
самой клятве, есть такие слова: «Я не дам никому просимого у меня смертельного
средства и не укажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой
женщине абортивного пессария».
Пессарий – это расширитель для матки. Он применяется именно
при абортах. И, строго говоря, в этом кабинете, как и вообще во всех
гинекологических кабинетах мира, непрестанно нарушается клятва Гиппократа. Ведь
десятки женщин получают здесь хоть и не пессарий конкретно, а все же
направление на аборт. Получают просимое «смертельное средство» для уничтожения
плода.
А между прочим, Люда Головина, которая так не нравится
доктору Залесской, не просит у нее «абортивного пессария». И, может статься,
никакой аферы она не затеет, ребенка все же оставит и будет ему самой что ни на
есть заботливой мамой!
Люда зыркнула своими темными глазками, и Валентина
сообразила, что молчание несколько затянулось.
– Ну что ж, договорились, встретимся через недельку. Тогда
на сегодня все? Можешь идти. До свидания, желаю тебе удачи – и твоему
ребеночку.
Люда и бровью не повела, не то чтобы спасибо сказать.
– Тут откуда-нибудь позвонить можно? – спросила безразлично.
– Из регистратуры или еще откуда-то?
Ага, так тебя кто-то и пустит звонить из регистратуры!
– Возле гардеробной автомат на стене. Бесплатный, – сухо
сообщила Валентина. – Кстати, там кто-то еще есть, в коридоре? Или кончилась
очередь?
– Нет, – брезгливо поджала Люда и без того крохотные губки.
– Чурки какие-то сидят.
И, не прощаясь, выплыла из кабинета.
На пороге немедленно возникли две женщины. Черноволосые,
черноглазые, смуглые, крепенькие такие. Азербайджанки, понятно. Чурки, это ж
надо! Видали националистку? А сама она кто, эта Люда Головина? Если уж
рассуждать с точки зрения великорусского шовинизма?
Валентина покачала головой. Надо же так завестись из-за
какой-то дуры?! А впрочем, уже без десяти семь, прием кончается. Устала до
предела, вот и реагирует на все так болезненно. Сегодня тетки валом валили,
даже чайку глотнуть было некогда.
– Дамы, а вы почто вдвоем? – спросила уныло. – Приму я вас,
приму обеих, только давайте не сразу, а в порядке очереди.
– Да она не понимает по-русски, – усмехнулась одна из
женщин, бывшая повыше ростом. – Недавно тут живет, всего месяц какой-то.
– А вы кто? Родственница?
– Нет, я у ее мужа работаю. Фрукты-овощи, понятно?
– Понятно, – вздохнула Валентина. – Значит, будете
переводчицей?
– Ой, ну какая из меня переводчица? – всплеснула руками
продавщица. – Я сама молдаванка, по-ихнему два слова знаю. Объясняемся с ней на
пальцах.
– Тогда зачем пришла? Иди, в коридоре подожди. На пальцах я
и сама сумею – хоть по-азербайджански, хоть по-молдавски, – зевнула Валентина и
сделала вид, что задирает халат: – Давай раздевайся, подруга, поняла?
Азербайджанка испуганно на нее покосилась и начала
расстегивать платье на груди.
– Да не надо! – досадливо сморщилась Валентина. – Только
снизу!
Она опять потрясла полами халата. Лицо женщины прояснилось,
она задрала длинную юбку и принялась стаскивать толстые колготки.
– Ну вот, видишь? – победоносно глянула Валентина на
переводчицу. – Нашли общий язык. Так что топай, посиди за дверью.
– Не могу, – вздохнула та. – Меня муж ее попросил в кабинете
побыть. У них нельзя женщине одной ходить к врачу.
