Из всей это чуши правда только то, что я нижегородская
писательница. Как выражался один мой знакомый адвокат, кропательница. В том
смысле, что я зарабатываю себе на жизнь кропанием незамысловатых детективчиков.
К числу властителей умов я не принадлежу, знает меня весьма ограниченное
количество читающей публики – таковы, видать, мои детективы, что их не
расхватывают с книжных лотков, как горячие пирожки. Но все же кое-какие
умственные дамочки их читают и даже находят в этом удовольствие. Благодаря им
моя зыбкая популярность еще существует.
Кстати сказать, может быть, моя профессия останется тайной
для подружек и знакомых синевекой проводницы. Пишу-то я под псевдонимом
Дмитриева, а в поезде еду под своей паспортной фамилией – Ярушкина. И зовут
меня вообще-то Елена, а не Алена… Установить, что эти две личности на самом деле
одна персона, мало кто сможет. По причине полного отсутствия у меня мирской
славы как таковой. Меня безвестность не больно-то напрягает, поскольку я по
сути своей неутомимый работоголик, мне сам процесс важнее результата. Но не
важнее денег, поскольку их мне вечно не хватает; я за хороший гонорар продам
эту самую мирскую славу еще скорей, чем Исав продал право первородства за
чечевичную похлебку! А чего за нее держаться, за славу? Она, эта самая глориа
мунди, как известно, транзит.
[1] С другой стороны, гонорары «транзит» у меня
еще быстрее. Именно поэтому я то и дело срываюсь в Москву, делаю в любимом
издательстве жалостную гримасу и умоляю уплатить мне как можно скорей хоть
сколько-нибудь: не дать помереть с голоду и выронить из слабеющей ручонки перо
(я, правда, пишу на компьютере, но это не суть важно, главное, чтобы ручонки не
ослабели). Когда в издательстве есть свободные деньги – дают без разговоров.
Вот вчера как раз забрезжило этими свободными денежками, именно поэтому я и
сорвалась на первом же поезде, на какой нашлись билеты, пусть и непомерно
дорогие. А впрочем, были билеты и в плацкартный вагон. Не на «Ярмарку» – на
«Нижегородец». Между прочим, гораздо более удобный поезд. Приходит в столицу не
в шесть утра, а аж в полвосьмого. Можно спокойно поспать лишний час. Но так
ведь разве я поеду в плацкарте! Это ж такая досада для моего польского гонора!
Не думайте, нет у меня ни капли польской крови, да и ума,
как я давно подозреваю, особенного нет. Выбросила чуть не тысячу за поездку в
СВ, в комфортных условиях, приличествующих, так сказать, скромной труженице
пера… вот и получи, фашист, гранату, за свои же деньги!
Я с усилием прекращаю это мыслительное словоблудие и
возвращаюсь к действительности. У меня на самом деле есть дурацкая привычка
беспрестанно ёрничать, но это не более чем защита от чрезмерно сурового и
серьезного мира. Сейчас защита не срабатывает, как устаревшая антивирусная
программа в моем компьютере против какого-нибудь нового «красного червя». Я
пытаюсь призвать на помощь разум, логику, нестандартные решения – все, чем
столь лихо владеют героини моих романчиков. Пытаюсь призвать на помощь
магические слова «Значит, так», с которых, по моему убеждению, начинается любое
расследование. Я пытаюсь думать… Но случившееся выворачивается из тех рамок, в
которые я его стараюсь впихнуть, как непослушный сюжет, развить который я никак
не могу!
Значит, так. Новый роман я отправила по электронной почте в
Москву три дня назад, а вчера с утра узнала, что можно приехать за
гонорарчиком. Вчера же в час дня, как только закончилась тренировка (я фанатка
шейпинга, чтоб вы знали), села на трамвай номер один и поехала на Московский
вокзал, где, постояв минут двадцать в очереди (угодила аккурат в обеденный
перерыв, когда половина касс закрыта) и повыбирав между плацкартным и СВ, я
купила билет на вечернюю «Ярмарку». В положенное время я вошла в восьмой вагон
этой самой «Ярмарки» и отправилась на свое шестое место. В купе я оказалась
одна и, когда поезд тронулся, а сосед (ка) не появился (лась), вздохнула с
облегчением. Впрочем, проводница, которая пришла проверять билет, тут же и
разрушила мою невинную радость, сообщив, что ко мне запросто могут подсесть и в
Дзержинске (через пятьдесят минут), и в Ильине (через полтора часа).
При слове «Дзержинск» меня, как пишут в романах, охватили
воспоминания, и не сказать, чтобы приятные. Была у меня в прошлом году история
с неким жителем этого города… этакий, с позволения сказать, любовный триллер,
нашедший отражение в одном из моих детективов под названием «Любимый грех».
Признаюсь: мой личный любимый грех, а именно мелкое тщеславие, побуждает меня
довольно щедро использовать в детективах перипетии собственной судьбины – очень
гораздой на приключения! Так же я поступила и в истории с черноглазым красавцем
– вывернулась, можно сказать, наизнанку что перед ним, что перед читателем. К
счастью, к несчастью ли, наши пути с этим героем моего романа разошлись – такое
ощущение, что надолго, а может, навсегда. Вообще, из персонажей того триллера с
похищениями, выстрелами, прыжками с балкона, жутко эротичными сценами,
разрушениями домов и прочими необходимыми атрибутами мало-мальски читаемого
боевика в моей жизни задержался только один, проходящий под кодовым названием
«бесподобный психолог». Бросивший меня муж, Михаил, надумал вернуться ко мне
вновь в самый неподходящий момент: как раз когда я активно утешалась с этим
самым психологом. После такого афронта господин Ярушкин ушел из моей жизни
снова – и теперь уж навсегда. Не сказать, что я от этого сильно страдаю.
Перегорело все еще в прошлый раз, а то ведь с собой кончать собиралась, было
такое страшное дело! Но… все проходит, как сказано мудрыми людьми. Прошло и
это, и еще многое другое. Теперь при упоминании о Дзержинске меня бьет куда
меньший мандратий, чем прежде. И все же сознаюсь, когда наша «Ярмарка»
остановилась у дзержинского вокзала, я не без опаски поглядывала на дверь купе.
А вдруг?..
«Вдруг» не сбылось: в дверь, к счастью, никто не вошел. Я
вполне успокоилась и легла спать, практически уверенная, что пребуду в
одиночестве до самой Москвы. Но, судя по всему, мой сосед появился именно в
Ильине.
Я спала без задних ног. В принципе сон у меня очень чуткий,
в поезде тем более, а здесь я что-то вырубилась накрепко. Я не помню, как в мое
купе вошел попутчик. Тем более не помню, чтобы…
В каком-то моем романе, уж и забыла, как он назывался, был
некий персонаж, потерявший при аварии память. Но ведь со мной не произошло за
истекшие три часа никакой аварии! Разве что с полки я упала… да и то вряд ли.
Нет у меня такой привычки – падать с полки в купе. Да еще с нижней. Точно так
же нет привычки пить что ни попадя и вступать с кем ни попадя в беспорядочные
половые связи.
