– Ага. Специально в Беловежскую пущу на испытания вылетал, чтоб никто ничего не заметил. Такую дырищу в земле сделал, закачаешься! Оттуда теперь родник бьет.
– Ладно. С оружием вопрос решили, – кивнул Черныш. Разумеется, он не собирался в угоду этому малолетнему маньяку мочить всех подряд, с боем пробиваясь на корабль. Из Федерации надо мотать – это понятно, но желательно бескровно, элегантно, без потерь в личном составе и прочих человеческих жертв. – Где корабль будем брать?
– На космодроме.
– Угу. Тогда так. Брать корабль будем по стандартному сценарию.
– По стандартному – это как?
– Ну, я влетаю. Один бластер в правой руке, другой бластер в левой руке, и расстреливаю на хрен весь экипаж вместе с пассажирами. Потом заходишь ты. В одной руке ведерко с водой, в другой руке тряпочка.
– З-з-зачем тряпочка? – отстучал зубами резко спавший с лица Джим.
– А чем ты с пульта управления мозги будешь стирать? Они, знаешь ли, липкие. Не, без тряпочки никак. Да, трупы убирать тоже тебе придется. Головы отдельно, кишки отдельно…
Он своего добился. Позеленевший Джим вылетел из гостевой комнаты, и откуда-то из глубины особняка до Черныша донеслись очень характерные звуки. Юнгу выворачивало наизнанку.
– Спекся. Все, пацан, – усмехнулся Петр, – детство кончилось. Я тебя научу пиратствовать, зараза!
В гостевую комнату Джим вернулся немного посвежевший, но его все равно слегка штормило.
– А без мозгов никак нельзя? – слабым голосом спросил он.
– Мозги всегда нужны, хотя бы для того чтоб ими думать, – многозначительно постучал себя пальцем по лбу Черныш.
– А может, сделаем иначе?
– Как?
– Ты влетаешь, стреляешь в потолок…
– Делаю в нем огромную дыру, и вывожу корабль из строя. Особенно приятно, когда это происходит в космосе. Воздух устремляется наружу, глазки вылезают из орбит…
– Да, не пойдет, – согласился Джим. – А если ты вообще не стреляешь? Просто припугнешь народ и все. Потом мы запираем пассажиров в трюме, экипаж под дулом бластеров…
– Уже лучше, – одобрительно кивнул Черныш. – Начинаешь думать головой. Но все равно не пойдет.
– Почему?
– А вдруг кто-то захочет погеройствовать? И не один захочет? Стрелять все равно придется. Опять мозги по стенам.
– И что же делать? – На парня было жалко смотреть.
– Если б не тот КамАЗ, – пробормотал Черныш, – заставил бы тебя восстановить аппаратуру и вернуть меня обратно.
– Какой КамАЗ?
– Не важно. Слушай, я вот не пойму. Между нашими эпохами пропасть. Почему мы друг друга так легко понимаем? Язык что, за это время совсем не изменился?
– Изменялся, конечно. Но Итор в тебя лингву вогнал. У нас вся Галактика на интерлингве говорит, вот мы ее в тебя и внедрили, чтоб общаться легче было.
– Понятно. Отсутствие языкового барьера большой плюс. Ладно. Вернемся к нашим баранам. На космодром легко попасть?
– Если ты служащий или пассажир, то легко.
– А если нет?
– Тогда входной контроль тебя туда не пустит. В твоем же Иторе нет кода разрешения на проход в зону космодрома. Хотя у тебя и Итора-то нет.
– Твоими молитвами. – Петр задумчиво посмотрел на бластер. – Говоришь, сам его собрал?
– Ну да.
– А в файлах вашего пентагона случайно нет подробного описания космического лайнера?
– Пентагона?
– КГБ.
– Есть. Итор, покажи. – Браслет юноши развернул объемную голографическую проекцию космического корабля. – Это грузовой корабль. – Изображение сменилось. – Это пассажирский лайнер. Это каботажник. А вот военные пошли. Крейсер, эсминец…
Изображение сменялось одно за другим. Глядя на них, Черныш о чем-то напряженно думал.
– Еще вопрос, – прервал он трансляцию достижений космической техники будущего. – Вашему кружку «Умелые ручки» такой вот крейсер слабо́ склепать?
– У нас нет такого кружка, – опешил Джим.
– Я имею в виду тебя, бестолочь!
– Ну… я… это… – Парень задумался. – Если найти пару десятков дроидов с соответствующими сервомеханизмами и подходящий для работы материал, то по этим данным запросто. Я с сервера КГБ все конструкции и технологии скачал… Да где ж столько металла и прочей фигни найдешь?
– Спокойно! Еще вопрос. Куда девают отслужившие свой срок корабли?
– Некоторые в музей космонавтики отправляют, но там их мало. По одному экземпляру каждого вида, а все остальные на утилизацию. Военные корабли на базе утилизации БУ-1 в Аргентине, а гражданские суда на БУ-2 под Пермью. Ее у нас называют кладбищем погибших кораблей. Там их разбирают, распиливают и отправляют по кускам в переплавку.
– Все ненужное на слом, соберем металлолом, – пробормотал Черныш. – Изумительно. И много там работает народу?
– Итор, вопрос к тебе, – обратился к идентификатору Джим.
– Один человек, – откликнулся Итор.
– Имя, – потребовал уточнения Черныш.
– Некто Гиви Зурабович Трепанидзе.
– Забавные ассоциации мне это имя навевает. Стоп. Всего один? А почему так мало? – поразился Петр.
– А ему больше никто не нужен, – хмыкнул Итор. – Человеческая раса обленилась. За них всё роботы делают. Режут, штампуют, прессуют. Люди давно уже только на кнопки нажимают.
– Да, полный регресс, – согласился артист. – Значит, там работает всего один человек.
– Не считая четырех охранников ПБ, работающих посменно.
– Что входит в их задачу? – насторожился Петр.
– Отгонять любопытную детвору от зоны повышенной опасности. Они работают на флаерах, сканируя пространство вдоль периметра свалки.
– Понял. – Черныш вопросительно посмотрел на Джима. – А ты все понял, юнга?
– Ага, – прошептал восхищенный Джим. – Осталось только найти подходящих дроидов и договориться с Гиви.
– Если мы договоримся с Гиви, – поднял палец вверх артист, – то дроидов искать уже не нужно. Нам их Гиви даст. А с Гиви мы договоримся. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что за дело берусь я – великий комбинатор. Считай, что Гиви уже наш. Осталось утрясти последний пункт программы.
– Что за пункт?
– Моей легализации, – кивнул артист на Итор Джима. – Не поверю, что человек, склепавший на коленке бластер, не сможет сделать подобную фигню и загнать в нее нужные данные.
– Ну вообще-то в файлах КГБ есть инструкции на эту тему, – просиял Джим, – а мастерская у папы просто отличная. В ней все, что надо, для этого дела найдется.
