Алка обиделась:
— Хорошее платье, турецкое, лето ведь, хочется поярче —
Вот теперь и будем трястись. Выброси ты это платье совсем.
— Еще чего! Оно почти новое.
— Тогда спрячь до следующего лета.
Появилась кошка Марфа: голод не тетка, заставил ее вылезти
из своего убежища.
Алка накинулась на нее коршуном, провела воспитательную
беседу, покормила и заперла в ванной. Попугай восторгался в клетке. Его тоже
накормили и выпустили полетать. Алка позвонила еще раз Ире Стрельниковой, но
там по-прежнему никто не отвечал. Тогда она хватилась, что уже и так все сроки
прошли, и умчалась на работу, а Надежда села на телефон с мыслью найти
человека, который помог бы ей узнать адрес и фамилию абонента по имеющемуся у
них телефонному номеру.
Первым, кому позвонила Надежда, был ее давнишний приятель
Валя Голубев. Они много лет работали в одном институте, и сейчас тоже их обоих
выгнали в принудительный отпуск, только Надежда сидела дома, а Валька, как отец
семейства, где-то халтурил. Однако Надежде повезло, в этот день у Вали оказался
выходной, он внимательно выслушал ее просьбу, обещал подумать, поискать по
знакомым и позвонить. Надежда немного прибралась в квартире, вымыла посуду,
привела себя в порядок и загнала попугая Кешу обратно в клетку. После этого
позвонил Валя Голубев и сказал, что все в порядке, у его старшего сына
оказалась знакомая девушка, которая работает в городском телефонном узле,
только надо подъехать туда, конфет коробочку свезти или еще какую мелочь.
Надежда поняла, что все это только предлог, такой вопрос можно было решить
прямо через сына, просто Вальке скучно, и он хочет встретиться с Надеждой.
Очевидно, он заподозрил, что Надежда опять влезла в какую-нибудь историю, как
тогда, два года назад, когда у них в институте творилось черт знает что,
убийства следовали одно за другим, и Надежда с Валькой оказались прямо в центре
этих невероятных событий.
Они встретились с Валей на Невском, прошлись пешочком, пока
не начал накрапывать дождик. Девушки не было на месте, они посидели немного в
кафе, съели мороженое, Валька все пытался дознаться, зачем Надежде этот адрес,
что там за интрига и так приставал, что Надежда рассказала ему в общих чертах,
не называя имен, про Петюнчика и про его записку, и что она, Надежда, чувствует
в этом деле какой-то подвох. Надеждиной интуиции Валя всегда доверял
безоговорочно, поэтому он сразу посерьезнел и сказал, что она может на него
рассчитывать, он всегда поможет.
— Машина у тебя на ходу?
— Сделаем! К завтрему все будет. Во второй половине дня
я свободен.
Они нашли знакомую девушку с телефонного узла и выяснили
адрес. Телефон был частный, зарегистрирован на Кузнецова Владимира Осиповича,
но это им ни о чем не говорило.
— Скорее всего, никакого Игоря Петровича в природе не
существует, и фирмы у него нет, это они Алке лапшу на уши вешали.
Они расстались до завтра, Валя обещал приехать на машине и
отвезти их по адресу, а там уж проследить за домом, как получится.
К Илье Семенычу успели только к четырем, но старик не
обижался, все равно дома сидит, делать нечего. Он оказался очень приветливым и
славным, усадил Алку с Надеждой пить чай, развлекал разговорами. Сказал, что
очень сожалеет, что побеспокоил, но переезд ждать не может: во-первых, внучка
выходит замуж. А во-вторых, произошла с ним небольшая неприятность, дня три
тому назад или раньше, вышел он утром в магазин и прогуляться, отсутствовал
часа два, приходит — дверь открыта и соседка Майя Борисовна на табуреточке у
двери сидит, караулит.
Он испугался, думал — воры залезли, все унесли, а оказалось
— ничего не тронули.
Майя Борисовна стала из дому выходить, она обычно долго
дверь свою открывает, четыре замка у нее. Она-то никого не заметила, а воров,
очевидно, спугнула, те и убежали. А дочка его говорит, что и не было никаких
воров, что это Илья Семеныч сам забыл дверь закрыть. Они, молодые, думают, что
все старики поголовно в маразме, а он точно помнит, что дверь запирал. Но с
дочкой не поспоришь, вот теперь переезжает. Вот эти коробки и забирайте, Петя
после смерти мамы своей много раз к нему приходил, все нужное отобрал и сам
упаковал. Долго все фотографии рассматривал, все собирался в Эстонию съездить,
очень его туда тянуло.
Подруги засиделись у гостеприимного Ильи Семеныча, пока
перевязывали веревками свертки, потом ловили машину, потому что ехать на метро
с такой тяжестью было невозможно: одна большая коробка с книгами и два свертка
поменьше с бумагами и фотографиями.
Подъезжая к дому, Алка вспомнила, что опять забыла купить
продукты.
— Ты езжай прямо к дому, подожди меня внизу, я
сейчас. — Она выскочила на перекрестке у магазина.
Надежда расплатилась с шофером, он выгрузил тюки и уехал.
Она по очереди перетащила вещи к парадной, и тут бабушки, сидящие на лавочке,
сообщили ей, что лифт не работает. Хорошо, что этаж не девятый, а третий.
Надежда взяла два тюка поменьше и потащила их по лестнице.
На площадке третьего этажа у Алкиной квартиры она поставила вещи на пол,
достала ключи, и тут вдруг откуда ни возьмись возникли двое мужчин, довольно
молодых. Они встали у нее по бокам, один, в очках, спросил:
— Вы жена Петра Николаевича Тимофеева?
Надежда от неожиданности остолбенела, вытаращила глаза и
издала горлом звук, который те двое приняли за утверждение.
— Мы бы хотели с вами побеседовать.
— А вы кто, вы из милиции? — спросила Надежда,
обретя способность говорить.
— Да, в некотором роде, — пробормотал очкастый, а
второй, смуглый брюнет помоложе, взял Надежду за локоть и сильно сжал.
— Давайте пройдем в квартиру и поговорим, не надо
шуметь на лестнице.
— Почему это не надо? — Надежда заорала в полный
голос. — Вы кто? Из милиции? Предъявите документы! — Последние слова
она гаркнула так, что на всех этажах было слышно.
— Тихо, тихо, — прошипел брюнет, — не
очень-то.
— Ах ты! — Надежда вырвалась, оттолкнула брюнета,
но очкастый в это время завладел ключами и попытался открыть дверь.
У Алки было две двери, первая — железная. Пока очкастый
возился с замком, Надежда боролась с брюнетом. Брюнет просто держал ее за руки,
но было больно. Залепив каблуком брюнету по ноге так, что тот охнул, Надежда
вырвалась, отпихнула очкастого, проскочила в квартиру и попыталась захлопнуть
дверь. Это ей не удалось, очкастый дернул дверь, но Надежда вцепилась руками в
косяк, а сама орала во все горло:
— Караул! Грабят!
Очкастый морщился и пытался заткнуть ей рот, тут подскочил
брюнет и, пробормотав какое-то ругательство, так сильно дернул Надежду за руки,
что она выпустила косяк, но тут же ухватилась за вешалку. Они с брюнетом
загораживали собой проход, очкастый не у дел топтался у двери, и в это время
Надежда увидела, как по лестничной площадке крадется Алка, держа наперевес
тяжеленный тюк с книгами и словарями. Надеждины противники видеть Алку не
могли, глаз на спине у них не было. Алка на цыпочках подбежала к двери в
квартиру, подняла тюк повыше и с глубочайшим удовлетворением на лице опустила
его на голову очкастого. Тот рухнул на пол молча, как мешок. Брюнет повернул
голову на стук, и тут Надежда, вспомнив молодость, пнула его коленкой изо всех
сил в самое чувствительное мужское место, да так удачно, что он забыл обо всем,
скорчился и застонал. Надежда выпихнула его на площадку, а очкастого, наоборот,
втащила, потому что он лежал на пороге и не давал закрыть дверь. Алка тем
временем подхватила вещи и сумку с продуктами, они захлопнули дверь и увидели в
глазок, что брюнет удаляется нетвердыми шагами. Все происходящее заняло не
более семи минут.
