«Хорошо, что я в брюках!» — мелькнула мысль.
Неизвестный преследователь приближался, видимо, он был в
лучшей форме или имел больше опыта ползанья по подземельям. Еще полминуты — и
он схватил Надежду за ногу. Надежда изо всех сил лягнула его свободной ногой и
попала.
Противник разразился такими ругательствами, какие Надежда
слышала последний раз год назад, когда водопроводчик Ахмет, задельпвая у нее в
туалете прохудившуюся трубу, залез на четвереньках под унитаз и попал рукой в
кювету, которой незадолго до того воспользовался по назначению кот Бейсик.
Видимо, ругань подняла у противника боевой дух, потому что
он как клещами схватил Надежду за вторую ногу и, как она ни упиралась, потащил
назад. Надежда ничего не могла поделать — враг был сильнее. Несмотря на все
сопротивление, ее, — отбивающуюся руками и ногами, вытащили на свет.
В первый момент она даже зажмурилась — после кромешной темноты
каменного лаза свет казался ослепительным, но глаза быстро привыкли, и Надежда
увидела, что находится в такой же келье, как та, которую они с Алкой недавно
покинули.
Комната была слабо освещена переносным электрическим
фонарем, его свет только после темноты мог показаться сильным. У одной стены
была навалена куча сена, поверх лежало несколько тюфяков. Именно на эту мягкую
посадочную площадку выпали из лаза Надежда и Алка, поэтому они ничего себе не
повредили.
В неверном свете фонаря Надежда рассмотрела находившуюся в
келье компанию. Она увидела мужчину лет сорока — мрачного, насупленного, с
густыми сросшимися бровями, еще одного — помоложе, с какой-то бараньей
внешностью, и женщину. Всмотревшись лучше, она узнала ту самую Елену, за кем
они следили в Петербурге с Валей Голубевым.
И еще она, конечно, увидела Алку — несчастную, связанную
Алку, угрюмо смотрящую из угла.
— С прибытием! — иронически приветствовала Надежду
Елена. — Без вас нам явно чего-то не хватало!
— Во-первых — мозгов, — немедленно ответила
Надежда, срочно отряхиваясь от сенной трухи и пыли веков, собранной по
пути, — во-вторых — совести, но это атрибут для вас не знакомый, и его
отсутствия вы бы просто не заметили!
— Ах какие мы остроумные! — злобно прошипела
Елена. — Свяжите ей руки!
«Баранчик» подошел к Надежде с веревкой и схватил ее за
руки. Надежда сделала вид, что потеряла равновесие, и ловко наступила ему на
ногу, да еще перенесла весь вес на каблук, а когда он завопил от боли и
собирался от нее отскочить, ткнула ему кулаком в солнечное сплетение, причем
постаралась вложить в этот удар всю свою силу, и ей это удалось. «Баранчик»
схватился за живот и осел на каменный пол, очевидно, он вовсе не ждал от
Надежды такой прыти.
Увидев эту сцену, которая заняла не больше двух секунд,
Елена бросилась на Надежду, как тигрица, и залепила ей мощную затрещину.
Надежда и тут не растерялась и вцепилась ей ногтями в лицо, но подоспел мрачный
тип и связал Надежде руки, причем очень туго.
— Ах ты, стерва! — проскрежетала Елена, доставая
из кармана носовой платок.
Надежда скромно потупилась, с удовольствием наблюдая, как на
лице у Елены набухают кровью две здоровенные царапины, и она, злобно шипя,
протирает их французскими духами из флакончика.
— «Нина Риччи»? — поинтересовалась Надежда. —
Почем брали? Мне такие муж в прошлом году на день рождения подарил.
— Заткнись, зараза, а не то я тебе все почки отобью!
— Как неинтеллигентно! Духи у вас французские, а методы
какие-то уголовные. И лексикон соответствующий. Позвольте, мадам,
поинтересоваться: что вы потеряли в этих сырых и очень вредных для здоровья и
особенно для цвета лица стенах? Уж не чужого ли мужа, случайно?
— Ты, наконец, заткнешься, зараза?
Или мне кляп тебе в рот засунуть? Это я тебе буду вопросы
задавать, и ты мне на них ответишь как миленькая! У меня методы, может, и
уголовные, зато очень действенные!
— Ума не приложу, какие у вас могут быть ко мне
вопросы? У меня ничего вашего нету, это вы у моей подруги мужа похитили. И
кроме того, убили собаку, за что вам вообще прощения не будет ни, на том свете,
ни на этом!
— Гаврюшу я тебе еще припомню! — подала Алка
реплику из угла.
Первый шок у нее прошел, она понемногу пришла в себя, в ней
взыграла жажда мщения. Надежда продолжала психологическую войну, надеясь, что
Елена, разозлившись, в сердцах выложит ей какую-либо полезную информацию.
— Судя по тому, о чем вы так мило беседовали, когда мы
вынуждены были присоединиться к вашей компании, даже свои уголовные делишки вы
не умеете делать как следует, и Алкиного мужа вы упустили…
— Я тебе сказала — заткнись!
— А раз вы его упустили, то он очень скоро приведет
сюда эстонскую полицию.
Так что нам не придется долго терпеть вашу компанию…
— Заткнись, сука!
—..и переносить ваши ужасные манеры.
Елена закончила обрабатывать царапины на своем лице, и по
выражению этого лица Надежда сделала вывод, что больше ее злить не следует, а
то она перейдет к мерам физического воздействия, что ей явно не впервой. Но
напоследок очень хотелось кое-что высказать.
— Вы, придурки, — начала Надежда понятным для
бандитов языком, — вы что же думаете, что вам так и позволят людей
безнаказанно убивать? Да сюда к вечеру столько полиции понаедет, что вас как
крыс из этой норы выкурят! А как узнают, что этот Герберт иностранец был, так
еще и Интерпол подключат. Замок весь обложат, все ходы-выходы перекроют,
думаете, только вы одни можете тут ориентироваться? Найдут людей, которые тут
как рыбы в воде, и быстренько вас повяжут.
И как у вас ума хватило этого Герберта на свет Божий
вынести, оставили бы тут где-нибудь, так нет, они потащили его наверх и еще
царапины сделали, как будто это привидение поработало. Идиоты, да и только!
По тому, как скривилась Елена, Надежда поняла, что ударила
по самому больному, что Елена уже выругала своих помощников за смерть Герберта
и за то, что оставили его наверху. Надежда решила ковать железо, пока горячо:
— И что вы, интересно, не поделили с бедным
американцем? Библию не нашли, а человека уже пришили, а за это, между прочим,
смертная казнь полагается. Кстати, следы у него на лице уж не от вашего ли,
мадам, великолепного маникюра?
Елена злорадно улыбнулась и ответила:
— А вот это вы скоро узнаете, от чего на лице остаются
такие следы. То, что ты, стерва, с моим лицом сделала — это детские игрушки! Но
я тебе это припомню, когда ты мне все, что знаешь, расскажешь. У тебя такое же
на лице будет, как и у покойничка!
Так что ждите, скоро все увидите.
— Как бы вас самих не сцапали раньше времени, а тогда
за все ответ держать придется! И дачку ту в Рейволово вам припомнят, и тех
покойничков! — Краем глаза она заметила, как «баранчик» слегка побледнел.
