— Ну а мы-то куда теперь?
— Мы вон на тот хутор, нас там ждут.
— Кто ждет? — встрепенулась Алка.
— Библия Гуттенберга.
«И не только Библия», — усмехнулась про себя Надежда,
но вслух ничего не сказала, пусть Алкин муж сам выкручивается, а ей, Надежде,
уже порядочно надоели и Библия, и попугай, и Алкины капризы.
И вообще она хочет домой, оклеить коридор и починить
телефон. А она-то, дура, сорвалась с места, бросила все, кинулась помогать
Алке, а взамен кроме хамства ничего не получила. Нет, все-таки Алка — свинья
неблагодарная!
— Что же, Петя, с тобой произошло? — только из
вежливости спросила она.
— Ну что, гуляю я с Гавриком, вдруг подъезжает машина
прямо к пустырю, выходят трое — раз меня под руки, это двое, а третий выстрелил
в Гаврика какой-то штукой, он и упал. Его — в машину, меня — тоже, я и крикнуть
не успел, да как назло, на пустыре никого. В машине они и говорят — пиши
записку. Я — что, чего?
А они бумагу подсовывают, потом Игорь Петрович, он у них
вроде главный был, стал меня про Библию спрашивать. Я сначала растерялся, потом
понял, что они не шутят. Но все равно записку я писать сначала отказался, тогда
они пригрозили, что тебя, Алла, убьют. Тогда я написал, как они велели,
надеялся, что ты догадаешься, что это не правда.
— Я сразу же догадалась, ни минуты не верила!
«Догадалась она, как же!» — злобно подумала Надежда.
— А потом они Гаврика из машины выбросили и меня чем-то
укололи, я сознание потерял, так через границу и переехали.
— Бедненький мой!
— Приехали мы в Таллин, жили в каком-то частном доме в
Хину, вернее, они нормально жили, а я в подвале сидел.
— Голодный?
— Да нет, поесть давали. Лотом поехали в эту деревню,
бабушкин дом раньше здесь стоял, это они из меня выудили.
— Тебя пытали?
— Нет, так, больше пугали. Я решил время потянуть, ведь
дома-то тут все равно нету, он в Рокка-аль-Маре, в музее.
— Естественно, мы сразу туда поехали, мы то письмо
нашли про дом, которое ты в кастрюле спрятал.
— Неужели ты нашла письмо, как тебе это удалось?
— Горячую воду отключили, вот кастрюля и
понадобилась, — мерзким голосом вставила Надежда.
За это Алка наградила ее таким взглядом, каким она смотрела
на хулигана Синетутова, когда он, чтобы не писать контрольную по химии;
подговорил своего приятеля из другой школы, чтобы тот позвонил учительнице
химии под видом участкового и сказал, что воры взломали дверь ее квартиры и
унесли телевизор, дубленку и бирманского кота. Химичка, как ненормальная,
помчалась домой, и контрольной, естественно, не было. Но когда она вернулась в
школу и рассказала, что замки она застала в полном порядке, телевизор и
дубленку в целости и сохранности, и бирманский кот тоже не пострадал, потому
что, увидев сброшенные им с подоконника очередные два горшка с цветами, хозяйка
не стала гоняться за ним с полотенцем по всей квартире, а почему-то взяла на
руки и поцеловала в нос; так вот, когда она все это рассказала в учительской,
директор только махнул рукой, но Алка страшно рассвирепела и рвалась применять
к Синетутову карательные меры.
— Приезжаем мы в эту деревню, а дома нет, —
продолжал Петюнчик, — я делаю вид, что ничего не знаю, полным дураком
прикидываюсь.
— Интересно, как это у тебя получилось, если ты доктор
наук и начальником отдела работаешь? — не удержалась Надежда.
— Вечно ты перебиваешь! — это Алка бросилась на
защиту своего дорогого Петюнчика.
— Да, Надя, ты права, но эти криминальные личности
оказались плохими психологами, дама у них поумнее, конечно, была, но тоже
больше на интуиции выезжала. Побоялись они меня одного в управу посылать, пошли
мы вместе с этой главной дамой.
— Еленой?
— Ну да. Все там рассказали про дом, а пока Елена с
управляющим разбиралась, я стянул у них ценный кубок, чтобы они нас хорошо
запомнили. Думал, сразу хватятся, догонят нас, в полицию обратятся, а они и не
заметили, пока Марта этот кубок обратно не принесла.
— Кто такая Марта? — немедленно отреагировала
Алка.
— Сейчас, все по порядку. Значит, поехали мы в
Рокка-аль-Маре, там нашли бабушкин дом, они мне говорят: ищи, а то убьем. Я
поискал для виду — нет ничего, тогда Елена ушла спросить, может, остались какие
документы в доме, а со мной остался только Гарик. А у бабушки в доме тайничок
был, этот дом ведь очень старый, его еще бабушкин прадед строил, и сделал он за
печкой тайник. Бабушка мне его показывала, когда я в детстве у нее жил. Там так
аккуратно все сделано, что даже когда дом перевозили, никто ничего не заметил.
А у нас с бабушкой в детстве как-то разговор был, что есть у нас в роду ценная
книга, очень старая. Она так и говорила: не Библия, а книга, самого
Гуттенберга. Тогда ведь, в советское время, про Библию-то не очень можно было…
Эти Юкскули нам родственники, бабушкина мать была из них.
Библию спрятал кто-то из них еще до войны, а когда бабушка вернулась в
пятьдесят втором году, ей все рассказали. А мне бабушка не сказала точно, где
книга спрятана, я только знал, что в самом доме ее нет. Побоялась она тогда
такую тайну ребенку доверить.
«Надо же, как я, все точно предугадала», — подумала
Надежда.
— Ну вот, иду я сразу к керосиновой лампе, видали там
ее? Тоже старинная.
Поднимаю я ее и говорю, что в подставке может что-то быть,
вон, говорю, какая она тяжелая. Гарик оказался мужчиной доверчивым, схватил
лампу, покрутил, видит — ничего не отвинтить, тогда он выскочил на минутку в
амбар, чтобы чем-нибудь тяжелым лампу стукнуть. А я уж тут быстро в тайник
бабушкин залез, только и успел, что сверху эту фотографию схватить. Там еще
бумаги лежали, надо будет потом съездить, посмотреть. А потом я плюхнулся на
пол и давай орать, как будто я пьяный. Елена прибежала, с ней хранительница, я
ору, прямо сплошное неприличие.
Пока они туда-сюда, я успел фотографию под коврик сунуть, но
предварительно ее рассмотрел и окно запомнил. Схватили они меня под руки и
поволокли, как уж Елена за меня в музее оправдывалась, не знаю. В машине
побили, конечно, немножко…
Надежда ожидала, что Алка опять начнет выражаться по системе
Станиславского, но ее подруга при упоминании Петюнчиком женского имени Марта
почувствовала неладное и теперь угрюмо молчала.
— А фантик ты нам нарочно оставил? — спросила
Надежда для того, чтобы отвлечь Алку.
— Какой фантик? — удивился Петюнчик. — Откуда
у меня там фантики могли взяться?
Теперь уже Надежда посмотрела на Алку с плохо скрытым
презрением — Петюнчик! Фантики сворачивает! С детского сада!
Знает мужа, нечего сказать!
— Как побили меня, я сделал вид, что сильно испугался,
и сказал им, что надо ехать сюда и искать в этом замке. Им ничего не оставалось
делать, как согласиться.
