А уж замок я этот с детства как свою квартиру знаю, поэтому
тут я от них и сбежал.
— И где же ты все это время жил? — металлическим
голосом спросила Алка.
Как ни был Петюнчик счастлив оттого, что все так хорошо
кончилось, он нашел Библию Гуттенберга и жену, и обе оказались целыми и
невредимыми, и бандиты теперь получат по заслугам, но тем не менее он
почувствовал, что творится с его дражайшей половиной, и несколько смутился,
очевидно, рыльце у него было в пушку.
— Да, понимаешь, тут живет девочка, с которой мы в
детстве дружили, Марта ее зовут.
— И сколько же теперь лет этой девочке? — ядовито
поинтересовалась Алка.
— Ну, она меня помоложе, но не намного, так что за
сорок ей, конечно, — честно признался Петюнчик. — Еще когда они меня
сюда первый раз привезли, я узнал, что она на хуторе живет. А когда сбежал от
бандитов, куда было податься?
Без документов, без денег, да и одежды-то почти никакой. В
полицию идти? Так до нее еще добраться надо.
Вот я и подумал — похожу тут, найду Библию, тогда можно и
властям объявиться. Библию я нашел быстро, спрятал у Марты, а привидение
изображал — это уж так, хотелось негодяев этих полугать.
Опять же время тянул. А они тут искали-искали, сначала меня
ловили, потом конкуренты у них объявились.
— Про конкурентов мы знаем! — засмеялась
Надежда. — А теперь, рассказать тебе про наши приключения?
— Конечно! Аллочка, расскажи.
Но Алка зациклилась на своем:
— А простыни для савана ты у Марты попросил?
— Ну да, — растерялся ее муж.
— Понятно, — зловеще протянула Алка.
За интересной беседой они незаметно дошли до хутора.
— Куда это мы идем? — вдруг всполошилась Алка.
— Как — куда? Вот мы уже пришли, на хуторе нас ждут.
— Это тебя там ждут, — Алка подчеркнула слово
«тебя», — а лично я никуда не пойду, и Надежда тоже.
«Наконец-то и про меня вспомнила!» — злопыхнула Надежда.
— Аллочка, ну что ты, куда же мы теперь денемся,
полиция уехала, а автобус теперь только утром будет, — засуетился
Петюнчик.
— Я лучше пешком в Таллин пойду, чем ступлю на порог
этого дома! — патетически воскликнула Алка. — Я уж не говорю про
себя, но при живом-то муже!
«Самое лучшее, что Алкин муж может сейчас сделать, —
это хорошенько двинуть ей по физиономии», — думала теряющая терпение
Надежда. Она представила себе, как низкорослый Петюнчик становится на цыпочки,
зажмуривает глаза и отвешивает Алке здоровенную пощечину, и ей стало ужасно
смешно.
— Чему это ты улыбаешься? — с подозрением спросила
Алка. — Сейчас же идем отсюда!
— Алка, если ты немедленно не прекратишь, я тебе так
врежу, не посмотрю, что нас из окон видно.
— Что? Ты — мне? — изумилась Алка. — Да я же
тебя в два раза выше…
— И в четыре раза толще, — не растерялась
Надежда. — Да пока ты свои жиры растрясешь, я уже тебе так накостыляю…
— Девочки, не ссорьтесь! — вступил Петюнчик, он
испугался, что они и правда подерутся на глазах у обитателей хутора.
Алка обиженно всхлипнула.
— От тебя, Надежда, не ожидала, умеешь ты человека
обидеть!
— А, сама-то что мне наговорила, что муж меня забыл и
так далее!
— Да когда я это говорила? — искренне изумилась
Алка, и Надежда поняла, что она действительно ничего не помнит.
Что ж, Алку надо принимать такой, какая она есть, и не
пытаться переделать.
Похоже, ее муж поступает с ней абсолютно правильно.
— Вот что, причешись, сделай приветливое лицо и идем, а
то, неудобно, люди ждут.
— Я, конечно, пойду, но не надейтесь, что я буду
расшаркиваться перед этой…
— Да она же твоему мужу считай что жизнь спасла, хоть
какую-то благодарность имела бы! — наконец не выдержал Петюнчик.
Алка удивилась не столько его словам, сколько тону, и
замолчала. Воспользовавшись этим, Надежда с Петюнчиком подхватили ее под руки и
буквально волоком потащили к воротам.
Внутри хутор оказался очень большим.
Красивый двухэтажный дом, и хлев, и дровяник, и сарай для
сена и еще много-много хозяйственных построек. У дома был шикарный цветник.
Лиловели ирисы, оранжевым цветом полыхали маки, была даже небольшая альпийская
горка с красивыми многолетниками, стелющимися ковром. Надежда решила, что потом
обязательно рассмотрит все подробно, а пока следовало поздороваться с
хозяевами.
Их встречали высокая крупная женщина, ее муж — тоже высокий,
неулыбчивый и молчаливый. Потом прибежал откуда-то здоровый парень,
светловолосый и голубоглазый, похожий на мать. Во дворе была еще собака, рыжий
кот на завалинке (Бейсик красивее!), и в углу за хлевом на травке был привязан
маленький теленочек с белым пятнышком на морде и длинными ресницами. Теленка в
честь хозяйки назвали Мартином.
Хозяйка была внешне приветлива, но держалась настороженно.
Надежда пригляделась к ней. Красивая женщина, высокая, статная, крупная в
кости, но лишнего веса нет ни грамма. Очень похожа на свою девичью фотографию,
и волосы сохранились, только тогда были косы, а теперь тяжелый узел на затылке.
Да, Алка в сравнении с ней явно проигрывает. Но Петюнчик
ведь так не думает, а это самое главное. Надежда посмотрела на стоящих рядом
Алку и Марту и очень расстроилась. Эти Алкины розовые брюки, какое, к черту,
какао с молоком, розовые они, нежно-поросячий цвет! И еще Надежда облила ее
водой, так что ни о какой прическе не может быть и речи. Конечно, Марте ведь не
пришлось ползать по развалинам, ночевать в шкафу, прятаться в канаве и падать в
обморок прямо на землю.
Она и причесалась, и платье вон шелковое надела, кто ж
поверит, что она в этом платье коров доит?
Тут Надежда устыдилась своих мыслей и принялась восхищаться
хозяйством. Хозяин, Петер, немного оживился и показал ей и коров, и лошадь,
которую держали для сельхозработ, — экологию не портит и бензина не надо.
Пока гостьи знакомились с хутором, причем вникала во все
только Надежда, а Алке было все равно, у нее не было дачи и она никогда не
увлекалась садоводством, из деревни прибежал сын Марты с их вещами и с Кешей на
плече. Кеша так налетался, что предпочел свободе свидание с любимой хозяйкой.
Потом они мылись, не в русской бане, а в настоящей сауне, там время летело
незаметно, и когда они вышли, были сумерки. Марта гостеприимно пригласила всех
поужинать и остаться у них ночевать. Алка уже открыла было рот, чтобы
отказаться, но Надежда сумела ее опередить и с благодарностью согласилась. Алка
злобно на нее посмотрела. Петюнчик же глядел на Алку влюбленными глазами и
ничего не хотел замечать. За ужином Алка демонстративно не замечала Марту, но
ела с большим аппетитом. Надежда и сама махнула рукой на фигуру и уплетала
картошку, вареную в мундире, разрезанную на четвертинки и поджаренную прямо так
со сметаной и укропом, а потом знаменитые эстонские цеппелины — картофельные
клецки под сметанным соусом. Марта предлагала ночевать в доме, но гости попросились
в маленький летний домик, там было прохладнее. Во времянке; было две комнаты,
разделенные тоненькой дощатой перегородкой. Улеглись, но спать никто не мог.
